Большая игра. Война СССР в Афганистане
Шрифт:
Советская верхушка — начиная с Варенникова и ниже, руководившая военными действиями в Афганистане, нашла полное понимание со статным и общительным Наджибуллой, который представлял собой полную противоположность Кармалю — не только своим телосложением, но и характером. Так, Варенников считал «Наджиба», хорошо говорившего по-английски и поверхностно знавшего французский, хорошо образованным и политически проницательным лидером. Наджибулла, бывший одним из основателей фракции «Парчам» в НДПА был внуком пуштунского вождя племени, таким образом сочетая в себе оба важных качества для того, чтобы стать авторитетной фигурой в Афганистане, и к тому же очень любил власть. При Амине Наджибуллу отослали послом в Иран прежде, чем отправить в отставку и лишить гражданства. Он вернулся в Афганистан после советского вторжения. Здесь он снова жадно включился в политические игры и, как начальник
Наджибулла также извлек свою выгоду и из событий в Пакистане. В конце 1985 года пакистанское правительство организовало ряд нападений на пуштунских лидеров некоторых племен в граничащей с Афганистаном Северо-Западной Пограничной провинции, где практически не действовали никакие законы. Наджибулле удалось укрепить свой авторитет среди пуштунов, пообещав поддержку и оружие их оскорбленным военным вождям. Варенников полагал, что у Наджибуллы были большие шансы добиться «национального примирения» в Афганистане, которое советский командующий считал ключевой предпосылкой для стабилизации конфликта и выводу советских войск. В ходе одной из первых из его многочисленных встреч с «Наджибом» и его главным советским консультантом Виктором Поляничко, все трое согласились использовать для этой цели 580 военных контрольно-пропускных пунктов на дорогах Афганистана, на каждом из которых постоянно дежурило по нескольку десятков советских и афганских солдат. Поскольку эти пункты напрямую взаимодействовали с большей частью местного населения, Варенников считал, что они могли бы распределять пищу, топливо, мыло и другие предметы обихода среди афганцев с целью свести к минимуму поддержку моджахедов со стороны местных жителей. Но препятствием для этих и других усилий по укреплению авторитета правительства оставалась советская оккупация. Популярность Наджибуллы в сельской местности была не намного больше, чем у его предшественника Кармаля.
Тем не менее, Советы продолжали одерживать все новые победы в войне. Разрозненные группировки моджахедов, неспособные действовать сообща, могли лишь обороняться. Военные усилия Москвы по-прежнему мало помогали достигнуть окончательной цели, а именно — помочь дружественному коммунистическому правительству эффективно управлять Афганистаном. Война затянулась еще на пять тяжких лет, в течение которых повстанцы с помощью умелой бравады и иностранной помощи продолжали свое сопротивление силам, намного превосходившим их собственные. Боевые действия стали еще более напряженными в течение того года, который Горбачев предоставил военным на завершение войны. На очередном съезде Коммунистической партии в Москве в феврале 1986 года он заявил, что «контрреволюция и империализм превратили Афганистан в кровоточащую рану».
Тремя месяцами позже, в мае 1986 года, Организация Объединенных Наций, которая с 1982 года выступала посредником в продвигавшихся с трудом переговорах между правительствами Афганистана и Пакистана, помогла организовать мирные переговоры между Советами и моджахедами. Во время встречи на высшем уровне в Женеве в ноябре 1985 года новый советский лидер Горбачев ясно дал понять Рейгану, что он серьезно относится к выводу советских войск из Афганистана и предложил новый срок — через четыре года. И все же, переговоры не привели к какому бы то ни было соглашению. Вскоре Горбачев объявил о частичном одностороннем выводе советских сил из Афганистана, численность которых к тому времени выросла до 115 000. Он заявил о выводе 6000 из них. Правда, американская разведка утверждала, что в то время как некоторые советские воинские соединения действительно вернулись домой, на смену им в Афганистан в том же году было отправлено еще 9000 советских солдат.
Позже Варенников обвинял Вашингтон в том, что тот сыграл ведущую роль в попытках помешать успешному
Глава 6
Рокировка
В сентябре 1985 года непосредственный начальник Николая Калиты позвонил ему в его офис в новой штаб-квартире начальника Первого Главного управления КГБ, недавно отделанной в духе новомодного финского дизайна. Оплот советской внешней разведки располагался в бетонно-панельном пригороде Москвы — Ясенево. 26-летний Калита сразу же бросился к зданию дома, где размещали обычно гостей КГБ из Никарагуа, Кубы и других стран советского блока. За свои пять лет службы в КГБ этот способный и общительный офицер успел заслужить особое уважение начальства.
— Как вы смотрите на то, чтобы войти в «группу «А»? — спросил шеф Калиты, при этом нимало не удивившись озадаченному выражению, которое появилось на лице его подчиненного. Ведь молодой офицер, как и большинство сотрудников КГБ, никогда не слышал о такой группе…
— Вы слышали что-нибудь о штурме дворца Амина? — продолжил начальник.
Калита слышал об этой операции, которая проводилась еще семь лет назад и уже успела стать легендой. Слышал он и той роли, которую сыграл в ней спецназ…
— Ну, я знаю немного об этом, — ответил он.
— Хорошо. Так вот «группа «А» и захватывала дворец.
Пытаясь выйти из тупика в Афганистане, КГБ все более активизировал операции спецназа. Калита не стал раздумывать дважды и сразу принял такое исключительное предложение. Он присоединился к группе офицеров КГБ, которые прошли уйму тестов на физическую и психологическую пригодность, чтобы войти в состав самой молодой и самой элитной части специального назначения, которая в скором времени получила новое имя — группа «Альфа».
Во время одного из занятий Калите была поставлена следующая задача: «Вы в тайге с другими офицерами. Воды нет, а в ваших флягах осталось лишь несколько глотков. Ваш товарищ выпил все, но просит у вас еще. Дадите вы ему остаток вашей воды?».
— Да, — кивнул Калита, — я бы дал ему.
Очевидно, ответ был правильным…
Ежедневные тренировки постоянно менялись с целью отсеять лишних кандидатов. Расслабившись с обучаемыми за чашечкой кофе и беседой о семье, инструкторы в любой момент могли спросить: «А ты готов умереть завтра?» Если ответ «Да!» не раздавался сразу же, кандидата отчисляли. Так же обстояло дело и с недостаточной пригодностью или готовностью к физическому контакту с противником, подтверждением чего мог служить хотя бы письменный рапорт о драке или даже арест.
После того, как Калита был зачислен в группу, ему пришлось пройти еще более суровый курс подготовки, чем шесть лет назад проходил Валерий Курилов из группы «Зенит» перед штурмом дворца Тадж-Бек. Во время подготовки приходилось выполнять и настоящие задания. На время одного из таких заданий Калиту временно прикрепили к группе офицеров МВД, которые должны были освободить пассажиров самолета, захваченного двумя солдатами-дезертирами из сибирского города Уфы. Угонщики успели убить одного заложника и двоих милиционеров, прежде чем их удалось обезвредить и арестовать. [84] Несмотря на все трудности такой подготовки, Калита был рад этой атмосфере — относительно свободным отношениям между подчиненными и их командирами, установившейся с тех пор, как КГБ стало считать их сливками своих специальных сил, а не каким-то куриным дерьмом.
84
20 сентября 1986 года в Уфе трое солдат из полка МВД (младший сержант Н. Манцев, рядовой С. Ягмуржи и ефрейтор А. Коновал), находясь в наряде, захватили оружие — АКМ, РПК-47 и СВД, угнали такси и убили двух милиционеров. После этого один из преступников (А. Коновал) бежал, а остальные двое захватили в аэропорту г. Уфы самолет Ту-134А, выполнявший рейс Львов — Киев — Уфа — Нижневартовск с 76 пассажирами и 5 членами экипажа на борту. Террористы потребовали, чтобы самолет взял курс на Пакистан. В ходе захвата, производившегося группой «А» 7-го управления КГБ, один из террористов (Н. Манцев) был убит, второй (С. Ягмуржи) был ранен, двое заложников погибли. — Прим. пер.