Большая игра
Шрифт:
Ответов на эти вопросы у Эльвина не было. Но само наличие вопросов однозначно говорило, что каниец лжет. Лжет и выдает себя не за того, кем является на самом деле. За это говорил и его внешний вид.
Но кто он тогда? Это был крайне важный вопрос, но Эльвин уже понимал, что любая догадка на этот счет будет просто догадкой, пока не удастся получить какие-то доказательства. Возможно, каниец представляет друзей, возможно, врагов. Но сейчас это не получится узнать. Значит, секрет выдавать нельзя. Просто нельзя и все. По той простой причине, что неизвестно, кому именно его получится выдать.
Да,
Вот только получится ли?
Ну, откажется Эльвин сотрудничать, что с того? Пригласят они мага, и тот, если владеет магией Разума, попросту выудит информацию из Эльвина. Ну а если мага нет с достаточным уровнем познаний, так и банальные пытки могут развязать язык пленнику.
Подумав о пытках, Эльвин понял, что не уверен в себе. Не уверен, сможет ли выдержать невообразимые муки, сохранив тайну. Точнее это было лукавством. Эльвин был уверен. Полностью уверен. В том, что не выдержит пыток.
Впрочем, один выход был. И выходом этим была смерть. Вот только убить себя самому у Эльвина не было никакой возможности. Пустая комната. Накрепко вмурованное в пол кресло…
Взгляд Эльвина задержался на кинжале, висевшем на поясе канийца.
Больше раздумывать не имело смысла. Элльвин наклонился вперед, как бы снижая нагрузку на уставшую спину, и в следующий момент прыгнул вперед, оттолкнувшись от кресла двумя ногами. Как только освободились крылья, Эльвин распахнул их, чуть завис в воздухе, развернулся ногами вперед, и массой всего тела ударил ступнями в лоб канийцу.
Противник был крепким, но даже меньшего веса эльфа, приложенного полностью, и в уязвимую точку, хватило, чтобы моментально лишить канийца сознания. Здоровяк, даже не пикнув, рухнул на пол, а Эльвин, пару раз взмахнув крыльями, мягко опустился рядом.
Выхватив из ножен кинжал, он поразился красоте оружия. Клинок, скорее всего, действительно был древним, по нему разбегались рельефные узоры, в которые были вписаны знаки неведомых заклинаний. Кромка лезвия довольно ярко светилась голубым сиянием, выдавая заключенную в оружии магическую мощь.
Впрочем, Эльвину было не до красот. Он направил острие себе в грудь, но не был уверен, что ему хватит воли всадить его в собственное тело достаточно глубоко для самоубийства. Рука от напряжения задрожала.
– Нет… Не получится… – прошептал Эльвин и опустил оружие.
Но был и другой способ свести счеты с жизнью. Это ведь можно сделать и чужими руками. Даже надежнее.
Невесело улыбнувшись новому решению, Эльвин снял с бесчувственного канийца пояс, на котором были закреплены ножны кинжала, и застегнул его вокруг своей талии.
«Лучше драться, чем тыкать в себя ножом», – подумал бывший капитан, сунув кинжал в ножны и направляясь в сторону выхода из комнаты.
Темный проем, за которым превосходящие силы противника. Что же, если драться до конца, то это надежный способ. Безусловно, разбойники, которых полон притон, быстро поднимут беглеца на копье. А заодно может получиться чуть очистить родной аллод от криминальных элементов. Тоже дело полезное.
Перешагнув порог комнаты, Эльвин оказался в полутемном коридоре, освещенном редкими магическими лампами, закрепленными на крючьях в стене. Издалека гулко доносились женские сладострастные стоны, причем хором в несколько голосов – жрицы любви старались отработать клиентские деньги. Но самих разбойников, к своему удивлению, Эльвин не встретил. По его мнению они должны были охранять «высокопоставленного канийца». Но нет, судьба делала очередной непредсказуемый оборот.
«А что если вообще удастся сбежать?» – с замиранием сердца подумал Эльвин.
И действительно, если прикинуться заблудившимся в коридорах клиентом, то ему еще и выход найти помогут! Никто ведь, кроме конвоировавших его разбойников, не знает беглеца в лицо!
Сердце забилось чаще от возможности благополучного исхода, пусть пока она и была лишь гипотетической.
На всякий случай Эльвин вытянул руки вперед и побрел шатаясь, словно попал в коридор раньше, чем полностью закончилось действие «розовой пыли», которая наверняка пользовалась в притоне популярностью среди опустившихся эльфов.
С каждым десятком шагов шум становился громче, звуки смешивались, превращаясь в неясный гул. К женским стонам добавилась ругань игроков, перезвон кружек, чей-то басистый смех. Коридор разбежался еще на три рукава, один из которых на расстоянии видимости вел в довольно большую комнату. В ней было светлее, и Эльвин заметил край стола и отсветы печного огня. Кто-то зычно крикнул, подзывая прислугу.
Туда заходить точно не следовало. И хотя Эльвин почти никакого представления не имел, как добраться до любого из выходов, он решил двигаться по среднему ответвлению коридора. Впрочем, его выбор не был совсем уж случайным. Просто именно оттуда доносились характерные для борделя звуки, а оказаться в борделе представлялось менее опасным, чем в распивочной, среди десятка здоровенных канийцев, или в игровой комнате, полной раззадоренного азартом уличного сброда.
Бордель же, скорее всего, разделен на сегменты, в которых можно уединиться. И в каждом сегменте вряд ли будет больше одной особи мужского пола. Так что был шанс отбиться, а то и просто припугнуть, чтобы вырваться дальше, на оперативный простор.
Прибавив шаг, Эльвин вскоре действительно оказался в большом сводчатом зале, разделенном на крошечные каморки деревянными перегородками, не достигавшими потолка. В этих каморках, закрытых на хлипкие дверцы из тонкого дерева, и происходило то, ради чего сюда приходили клиенты. По центру зала имелся проход, по которому, пока кто-нибудь не выйдет, можно пересечь все пространство и найти выходы в другие коридоры.
Эльвин устремился в спасительное, как ему казалось, пространство, но тут же понял, что, не будучи завсегдатаем борделей, не учел одну малость – охрану. Ту самую, которая имеется в любом заведении подобного рода на случай, если кто-то решит обидеть кого-то из женщин. Охранников было четверо, все четверо – канийцы. Они беззаботно резались в кости за столиком, приставленным к стене у выхода из зала. Но стоило в проходе появиться неизвестно откуда взявшемуся эльфу, все, как по команде, обернулись и устремили на него взгляды, не предвещавшие ничего хорошего.