Большая игра
Шрифт:
— Спешиться! — практически сразу последовала новая команда Скобелева.
Он был прав. Здесь, среди останцов и многочисленных камней лошадям ничего не стоило покалечить ноги. Держа коней за уздечки, мы побежали вперед.
То, что мы выставили дозор — хотя иначе и быть не могло — сыграло свою роль. Мы первыми увидели неприятеля и успели подготовиться, а получив фору, отступили в останцы. Идею того, чтобы вскочить в седла и попытаться уйти, отвергли сразу — от туркменов тяжело, практически невозможно оторваться в песках. Лучше уж попытаться дать им бой среди скал.
Скобелев оказался хорошим человеком. Немного резким, импульсивным, но зато смелым, надежным
Еще на подходе к озеру, двигаясь среди останцов плато Устюрт, мы с ним заприметили несколько подходящих для обороны мест. И сейчас будущий Белый генерал вел нас к одному из них.
— Занять позицию! — приказал Скобелев, — Уложить лошадей, рассыпаться!
— Архип, туда! — я заприметил небольшой пригорок, подходящий для стрелка.
Мы с Архипом упали рядом, он сразу же достал карабин, поерзал, уперся прикладом в плечо и замер. На Снегиря было любо-дорого посмотреть, вел он себя хладнокровно и спокойно, как настоящий гусар. Вот что значит, обстрелянный человек. За одного битого, как известно, двух небитых дают. Тот же Сидор Горохов, денщик Скобелева, перепугался и побледнел, понимая, что смерть близка.
Казаки укладывали лошадей, стараясь занять удобные позиции. И тут азартно кричащие туркмены поднялись на склон и, не снижая хода, устремились в нашу сторону. Зря они так… Два джигита, радостно нахлестывающие коней ногайками, вырвались вперед. Они же и пострадали первыми. Конь одного попал копытом на неровность грунта и испуганно заржав, припал на две ноги. Джигит вылетел меж его ушей и, перекрутившись через голову, растянулся на земле, ударившись головой о камень. Похоже, ему этого хватит, после такого не живут.
Раздался выстрел, Снегирь даже не дернулся. Появилось облачко, запахло кисловатым — в патронах использовался черный дымный порох, дающий своеобразный эффект. Болезненно вскрикнув, второй джигит завалился на бок и вывалился из седла. Конь его изменил направление и по кругу, сбавив скорость, поскакал в сторону.
Архип с сухим щелчком сразу же отвел продольно-скользящий затвор карабина, выбросил гильзу, вставил вытащенный из сумочки на поясе патрон в винтовку и вернул затвор обратно.
Полковник Бердан утверждал, что из его оружия можно производить до пятнадцати прицельных выстрелов в минуту. Здесь американец малость преувеличивал, рекламируя свое изделие. У винтовки отсутствовал магазин, так что стрелку приходилось руками вставлять каждый новый патрон и работать с затвором. Это занимало время и сбивало прицел. Благодаря тренировкам, Снегирь стабильно делал десять-одиннадцать выстрелов в минуту, попадая куда надо и нечасто промахиваясь. И подобное являлось превосходным результатом.
— Прекрасный выстрел. Чарку водки ты заслужил.
— Рад стараться, вашблагородие! — тут же откликнулся он, не поднимая головы.
Прочие туркмены разом опомнились, изменили направление, не став подниматься на склон прямо перед нами и уйдя в сторону. Хивинские лошади и халаты замелькали среди камней саженей в ста от нас. Их предводитель, богато одетый и на превосходном скакуне, худощавый, с черной бородкой бек, принялся что-то командовать, не слезая с седла и уверенно размахивая саблей.
— По беку, огонь! — приказал я.
— Есть! — Снегирев выстрелил. Но то ли моя оценка его первого выстрела изменила настрой гусара, то ли он сбил себе дыхание, но пуля лишь вспорола халат на плесе неприятеля, заставила того мигом спешиться и спрятаться
— Мимо, — заметил подползший Скобелев.
— Твою ж мать, не отвечай, береги дыхание! Институтки и те лучше стреляют! — от досады я едва не заехал Снегиреву по уху. Тоже мне, гусар! Мы могли одним выстрелом выиграть схватку. — Экономь патроны и целься, как следует!
— Так точно, ваше благородие, — Архип моим недовольством проникся, снова поерзал на земле, устраиваясь поудобней, перезарядил карабин, выдохнул, замер и плавно нажал на спусковой крючок. На сей раз один из текинцев, взмахнув руками, упал на спину.
— Неплохо, неплохо, — в голосе Скобелева проскользнуло одобрение. Он все видел, но сейчас моего товарища больше заботило, как мы отсюда выберемся.
Наша временная позиция представляла собой небольшую возвышенность, усыпанную тут и там камнями и высокими, по две-три сажени, останцами. Туркмены к тому времени уже спешились и меж камней торчали лишь их черноволосые головы в лохматых бараньих шапках или тюбетейках. По отношению к нам они находились ниже по склону, и у нас появилось преимущество как в обзоре, так и в возможности что либо сделать незаметно. Но мне совсем не нравилось, что вражеский бек остался жив и продолжил распоряжаться, как ни в чем не бывало. Следуя его команде, дюжина хивинцев отступила.
— Обходят, — только и сказал Скобелев.
Началась перестрелка. Казаки стреляли деловито, но не очень метко. Во всяком случае, на один удачный выстрел у них приходилось добрый десяток промахов. Примерно так же действовал и Горохов, толку от которого оказалось еще меньше, хотя Михаил заверял меня, что на стрельбище тот попадал неплохо.
Но то стрельбище, где все происходит чинно и спокойно, без нервов, а здесь реальный бой! Тут все иначе, и Горохов оказался не готов.
Зато радовало то, что неприятель стрелял еще хуже и палил в белый свет, как в копеечку. Большая их часть была вооружена фитильными ружьями, которые давали больше шума и дыма, чем толку. На их фоне Снегирев казался идеальным стрелком от Бога. После промашки он сосредоточился и практически каждый раз в кого-то попадал. Может и не смертельно, но энтузиазма неприятелю подобное не доставляло.
Мы со Скобелевым присматривали за округой и за револьверы пока не брались. Свит и Вессон образца 1869 г. так называемая «русская модель» — прекрасная, хоть и тяжеловатая, «машинка». Отличие от американского оригинала заключалось в том, что его снабдили двумя шпорами, на рукояти и спусковой скобе. Они помогали более удобно держать револьвер и, вместе с некоторыми изменениями в патроне, были добавлены по требованию генерала Горлова, осуществляющего заказ оружия для русской армии.
Насколько я помнил, ковбои Дикого Запада обожали данный револьвер за надежность, неприхотливость и хорошую убойную силу. С шестью заряженными патронами он весил полтора килограмма и придавал уверенность тому, кто держал его в руке. Но сейчас расстояние до неприятеля оказалось великовато для револьвера. Так что патронов пока не тратили.
Но мы совершенно забыли про то, что у врагов могут быть луки. И пользоваться они ими умеют. Наша оплошность дорого встала, когда выглянувший в очередной раз из-за камней казак по имени Павел Крупнов поймал стрелу. Она вошла ему в глаз и замерла, напоследок мелко задрожав. Казак и застонать не успел, лишь дернулся и затих. Нас стало на одного меньше.
Хивинцы свой успех заметили. Он мигом поднял им боевой дух, и с их стороны донеслись радостные вопли.
— Урус, шакал проклятый, сдавайся! — послышался крик. Кричали на фарси.