Большая игра
Шрифт:
Я не стал добавлять, что по всем правилам Николай должен присутствовать на такой круглой дате, как столетний юбилей полка. Он же наш Шеф, в конце концов. С другой стороны, и наследника понять можно — ехать за тысячи верст, тратить на дорогу туда и обратно больше двух месяцев не каждый захочет.
— Очень жаль, обидно, мы рассчитывали его увидеть, — послышались
— И мне жаль! Но я уверен, он пришлет поздравительную телеграмму. А пока же благодаря его настойчивости, у меня есть для вас подарки, — на самом деле, «подарки» были целиком моей инициативой. Николай не знал историю Бессметных гусар, это я ему рассказал о тех символах, которыми «щеголял» полк и которые сделали его уникальным подразделением. Николай просто одобрил мои предложения, а затем их провели высочайшим волеизъявлением. — Цесаревич Николай Александрович пожаловал нам новое знамя, новый полковой знак и новую эмблему. Прошу взглянуть, — я подошел к столу и откинул ткань.
В ряд лежали тяжелые мальтийские нагрудные кресты, изготовленные из серебра и черной эмаль. Их обрамляли белые ободки и белые гусарские шнуры, а в центре находился череп со скрещенными костями. Крестов насчитывалось ровно 36 штук, по числу офицеров. Для нижних чинов предусматривался аналогичный знак, но он будет изготовлен из железа и гусары получат его позже.
Рядом с крестами находилось серебряные украшения для парадной шапки и кепи — точно такой же череп с костями. Официально он назывался Адамова голова, немцы прозвали ее Тотенкопф. Она символизировал не только бесстрашие перед ликом смерти, но и доминирование духовного начала над материальным. На православных крестах под стопами Спасителя имелся аналогичный символ.
А еще на столе лежало новое знамя. Прежнее, квадратной формы, было выполнено в зеленых и серебряных цветах, имело двуглавого орла, серебряные трубы за сражение при Бриенн-ле-Шато и надпись «За отличие в Турецкую войну 1828 г». Орла, трубы и надпись на новом знамени повторили, но цвета изменились, теперь они были черно-серебряные, а сами
— Наши славные деяния, — заметил Некрасов, бережно проводя рукой по шелковой ткани.
— Господа, не считайте меня сентиментальным, но это лучшее, что я видел за последние годы! — ротмистр Вышневецкий взял один из крестов. — Какая славная работа!
— Работа — пыль, главное, что сам символ подходит нам как нельзя лучше, — уверенно возразил Авдеев.
— А ведь мы с вами пишем историю, господа! — уважительно напомнил ротмистр Пасторин.
— Герб хорош, — отметил Седов, беря в руки Адамову голову. — Но позвольте спросить, Михаил Сергеевич, какова будет дальнейшая судьба гусар Смерти? Что-то мне подсказывает, вы знаете ответ на данный вопрос.
— Верно, знаю, — я обвел взглядом восемь загорелых лиц. — После полкового праздника мы передислоцируемся на новое место. Мы отправляемся в Одессу!
— Одесса? Почему Одесса? Что мы там будем делать? — послышались голоса, в которых звучало любопытство и радость. Средняя Азия многим успела надоесть, а культурная Одесса казалась местом многообещающим и интересным.
— В Одессе мы будем наблюдать за тем, как развиваются события на Балканах. Есть мнение, что войны с Турцией нам не избежать. И если она случится, Бессмертные гусары получат шанс показать себя во всей красе.
Товарищи переглянулись, не скрывая удовлетворения. Озвученные мной перспективы пришлись им по сердцу. Я же не стал открывать всех секретов. Никаких «если» не будет, война с Турцией произойдет в любом случае. И на войне наш полк вновь сумеет отличиться. По крайней мере, я на это рассчитывал.
Unglaublich!* — Невероятно!
Кривощёково* — деревня на месте нынешнего Новосибирска.
Ново-маргелан* — нынешняя Фергана в Узбекистане.
Конец второй книги.