Большая игра
Шрифт:
— Думаю, пора тебе жениться, Михаил, — перед расставанием заметил Николай. — Хочешь, я приму участие в твоей судьбе? В свите матушки множество замечательных фрейлин. Девушки там как на подбор, умные, родовитые, богатые. Княжна Гагарина просто чудо, а Оболенская, Мещерская и Долгорукова ей ничем не уступают. Так что, заняться? Подобрать невесту?
— Составь список, буду думать, — я попробовал отшутиться. А затем добавил серьезно, чтобы не возникло никакого недопонимания. — Девушек подобрать можно, только без всяких помолвок, я сначала сам
Слова друга заставили меня призадуматься. И в самом деле, скоро тридцать, пора и личную жизнь обустраивать. Зная Николая Романова, можно не сомневаться, что у него все получится. Тем более, после разрыва с княжной Крицкой моя сердечная рана как будто зажила.
Меня не особо интересовало финансовое положение будущей невесты. Благодаря успешной деятельности «Державы» и «Победы», а также доли в Правлении железной дороги, меня трудно назвать бедным человеком. Да и жалование полковника добавляло небольшой, но приятный бонус.
Так что на первом месте у меня чувства, моральная составляющая и здоровье будущей супруги. Ну и внешность, само собой.
— Конечно, — заверил меня Николай. — Так и будет.
Мы пожали друг другу руки, и следующим утром я уже катил в Москву.
В Саратове пришлось задержаться, общаясь с инженером Волковым и Кириллом Старобогатовым. Сильвестр Тимофеевич начал строительство второго парохода, который получит название «Чайка», а Старобогатов активно развивал пассажиро-грузовую компанию перевозок «Ладушка». Правда, пока у него всего один кораблик. Но ничего, «Чайка» уже на подходе, а там и с третьим пароходом вопрос решим.
В общем, все у них было хорошо. Я лишь утвердил официальную раскраску пароходов «Ладушки». Теперь они будут окрашиваться в черный, желтый и белый, как цвета флага Российской Империи.
А еще меня порадовало, что Цейс принял предложение наследника, приехал в Россию и уже заложил мастерскую в Саратове. Немец до конца не понимал, почему одним из условий стало строительство будущего производства здесь, а не в Петербурге или Москве. Он не знал о нашей с Николаем стратегии плавного перемещения части людских резервов на восток страны и сообщать ему такие детали мы не собирались.
Ясное дело, Саратов трудно назвать востоком. Его и к условной середине можно отнести с натяжкой. Но данный город — лишь первый шаг. Саратов мы хотим всячески развивать и дальше, попутно переселяя часть людей в Сибирь, и перенося туда же производственные мощности.
Поезд довез нас со Снегиревым до Оренбурга, дальше пришлось пересаживаться на тарантас и преодолевать бескрайние степи. Жаль, конечно, что в ближайшие годы железной дороги в Азию строить не собираются. А вот ветку до Ново-Николаевска уже заложили.
Ташкент за минувшее время не изменился. Кауфман все также служил генерал-губернатором, а из генералов в городе находились Головачев, Бардовский и Троцкий. Скобелев и Абрамов пока оставались в Новом Маргелане.
Первым делом я встретился с Кауфманом и Головачевым,
— Не поверите, а я вас рад видеть, — заметил Кауфман. — За вашей карьерой я слежу давно, и можете мне поверить, успехи таких молодых офицеров, как вы и генерал Скобелев, меня радуют. Я вижу, что мы вырастили хорошую смену, теперь есть те, кому можно передать наше дело.
После Кауфмана и Головачева я наконец-то встретился со своими старыми товарищами в офицерском клубе Александрийских гусар.
— Мишель! — ротмистр Некрасов по привычке обнял меня, а затем несколько смутился своего порыва. — Или мне теперь следует называть тебя официально, по имени отчеству?
— В нашей компании можешь называть меня как хочешь, — я засмеялся, радуясь встречи со старым другом. — Но среди посторонних… В общем, сам понимаешь.
— Понимаю, — он кивнул.
Передо мной стояло восемь офицеров. Два подполковника, Седов и Костенко, и шесть ротмистров, командиров эскадронов. Ещё будучи в Петербурге, я отправив телеграмму, чтобы они перевели свои эскадроны в Ташкент.
Хорошо, что среди них не было Тельнова, которого я уважал и считал наставником. Если с остальными я чувствовал себя уверенно, то отдавать приказы и командовать своим же бывшим ротмистром казалось мне психологически некомфортным занятием.
Но Тельнов перевелся в Изюмский 11-й гусарский полк. Прослужив с Романовским менее года, Сергей понял, что находиться под его командованием ему больше не хочется. Ему бы только не пороть горячку и немного потерпеть, дождавшись перевода герцога… Правда, Тельнов особым терпением никогда не отличался. Ныне он командовал полком, чему я был только рад. Офицеров с таким послужным списком, с такими наградами и безупречной характеристикой везде были готовы принять. Не удивлюсь, если через год-другой он получит генерала.
— Итак, господа, не будем разводить лишние церемонии. Кто-то начал служить в полку ранее, чем я, кто-то пришел позже. Что ж, так получилось, что теперь я ваш командир. Вы знаете мою историю, и знаете, что от войны и тягот я никогда не прятался. Я и впредь собираюсь придерживаться подобной линии. Так что, уверен, мы с вами прекрасно сойдемся. Тем же из вас, кто по каким-то причинам захочет перевестись в другой полк, препятствовать не стану. Более того, подпишу самую лучшую характеристику.
Товарищи переглянулись. Не все присутствующие были рады видеть меня в подобном статусе, но я их прекрасно понимал. Сейчас они промолчали, не собираясь принимать скоропалительные решения.
— Итак, господа, через неделю наш полковой праздник. Полку Александрийских гусар исполняется сто лет. Эту дату мы отметим пышно, с размахом!
— А что цесаревич Николай Александрович? Приедет? — поинтересовался подполковник Эрнест Костенко, занявший должность Тельнова.
— Нет, — я покачал головой. — К сожалению, важные государственные дела не позволяют ему покинуть столицу.