Большая игра
Шрифт:
— Очень приятно, — любезно улыбнулась Саша, совершенно не представляя, что перед ней потенциальный военный преступник.
— Хорошо, — кивнул Март. — Сейчас я отдам кое-какие распоряжения, и мы сможем ехать.
— Конечно, — энергично кивнул Геринг. — Автомобиль ждет вас…
— Автомобиль? — высоко поднял брови Колычев. — Ну, уж нет! Всем видам транспорта в городе я предпочитаю бот. Герман, вы с нами?
— Что? — воскликнул немец, но тут же справился с удивлением и восторженно заорал, — да, черт возьми!
— Какие будут распоряжения? —
— Команде отдыхать. Пока мы не вернёмся — никаких увольнений. Остальное потом.
— Возможны осложнения?
— Не думаю, но предосторожности лишними не будут. Немцы — они и есть немцы.
— Вы не будете останавливаться в гостинице?
— Нет. Все, что нам нужно, у нас есть.
— Как прикажете!
Тем временем Геринг уже забрался в бот на место штурмана и рассматривал воздушное судно со странной смесью восхищения и зависти.
— У вас отличный корабль! — не смог удержаться от похвалы немец. — Вы сами им управляете?
— Конечно! Ту малышку я никому не доверю!
— О, как я вас понимаю! — не слушая его, продолжил пока еще несостоявшийся рейхсмаршал. — Вы не представляете, как меня тянет в небо. Как душит этот проклятый мундир и наземная служба!
— Отчего же, прекрасно понимаю. Потому и рад был вырваться в это путешествие. Кстати, моя супруга — пилот и, представьте себе, жить не может без полетов.
— Вот как?! — восторженно вскричал тот. — В таком случае, я ее верный рыцарь до конца жизни! Всегда восхищался дамами в небе!
— Я тоже, — криво усмехнулся Колычев.
— А почему у вас в команде так много азиатов, да еще и на офицерских должностях? — внезапно поинтересовался Геринг, вперив внимательный взгляд на гостя[2].
— Вы ошибаетесь, — спокойно ответил ему Март. — Мой первый помощник родом с Кавказа, а второй пилот — русский с Дальнего Востока.
— Да? Никогда бы не подумал! — забыв про учтивость, грубовато буркнул Геринг, затем, словно опомнившись, с истинно германским преклонением перед телесной мощью добавил, — зато каковы боцман и его матросы, настоящие гренадеры!
— Да, эти не подкачали. Истинные арийцы, характеры нордические, выдержанные. Прямые потомки варягов, — не смог удержаться от иронии Март. Впрочем, Геринг если и распознал юмор, что сомнительно, то виду все равно не подал. — По части расовой чистоты, самоорганизованности и физической силы соответствуют самым высоким требованиям «нордической теории» Альфреда Розенберга и «Основ XIX века» Хьюстона Чемберлена.
— О, я вижу, вам не чужда высокая наука!? Вы тоже сторонник гения арийской расы?
— Скажем так, у меня есть свой взгляд на эту проблематику.
[1] Deutsche Luftstreitkrafte — – Имперские Военно-Воздушные силы Германии.
[2]Адепты теории нордицизма делили расы на «высшие», имеющие творческое начало и способность к поддержанию порядка и самоорганизации, и «низшие», соответственно, не имеющие озвученных
Значительно ниже по лестнице были метисы белой расы с другими расами и в самом низу — представители «чёрной» (негроиды) и «жёлтой» (монголоиды) рас. Представители «низших» рас вообще не считались людьми в полном смысле слова — это были «недочеловеки» (нем. Untermensch — Унтерменш). В эту группу — «недочеловеков», в Рейхе также записали славян, евреев и цыган.
Глава 8
Кайзер Германии оказался пожилым человеком невысокого роста, с немного уставшим выражением на породистом лице. Большую часть своей жизни он оставался кронпринцем, мечтал о подвигах, славе, великих политических свершениях, но, получив вожделенный престол, как будто немного растерялся.
Как это ни странно, но больше всего он напоминал короля из «Золушки» в исполнении Эраста Гарина. Такой же профиль, характерные жесты и даже тембр голоса, звучащий как надтреснутый колокольчик. Все это настолько поразило Колычева, что он в первые мгновения беззастенчиво разглядывал германского монарха, с трудом удерживаясь от улыбки.
К счастью, Вильгельм это принял скорее в свою пользу, видимо посчитав, что юный гросс настолько им впечатлен, что позабыл о манерах. Впрочем, кайзер помнил о полученном в приюте где-то на краю мира воспитании своего визави и решил не обращать на нарушение этикета особого внимания.
Затея с личным приемом не планировалась заранее и совершенно не носила официальный характер. Потому проходила в небольшом охотничьем домике на территории Цецилиенхофа — выстроенного в середине десятых годов двадцатого века по распоряжению Вильгельма II специально для его сына и наследника — тогдашнего кронпринца и его семьи дворца.
Все его пятьдесят пять разных дымовых труб в стиле Тюдоров, кирпичная кладка, темный дуб фахверкового оформления отделки стен, острые, крытые черепицей крыши создавали особый, такой очень немецкий и одновременно уютный колорит.
Марту это здание было знакомо по фотографиям с Потсдамской конференции держав-победителей во Второй Мировой войне. Но больше всего он удивился небольшому серебряному самовару, который по приказу гостеприимного хозяина прислуга выставила на чайный столик.
— Рад видеть вас в Потсдаме, — на довольно сносном русском поприветствовал он своих гостей. — Надеюсь, ваше путешествие было не слишком утомительным?
— Благодарю, ваше величество, — в один голос ответили молодожены.
— Угощайтесь, — кайзер постарался как можно четче выговорить неудобные русские слова, — лет десять назад этот электрический чайник-самовар прислал мне в подарок на именины ваш император. Я тогда еще удивился, зачем нужно греть целое ведро воды, если нужна всего лишь одна чашка? Но затем как-то привык, и теперь он что-то вроде моего талисмана.
— В таком случае наш долг верноподданных велит нам обязательно выпить чашку-другую из него.