Большая интрига
Шрифт:
Она быстро пересекла зал, открыла дверь и выбежала во двор. При этом она даже опередила Квинкву и первой ухватилась за повод лошади Мобрея.
Тот тяжело вздохнул.
— Здравствуйте, Мари, — устало сказал он, — ну, что за дорога! Какое солнце! А какая жара!
Он вынул ногу из стремени и спрыгнул на землю.
— Ну, что? — спросила она. — А Байярдель?
Он изобразил в воздухе неопределенный жест, бросил уздечку на шею лошади и приказал негру отвести ее на конюшню.
— Байярдель! Мой бедный дорогой друг!.. Войдем в дом, там я вам все объясню… Я умираю от жажды… Этот майор и впрямь страшный человек! Не представляю, как я его так долго терпел?
От волнения у нее перехватило дыхание, но она все же с большим трудом спросила:
— Ну, что там, наконец, с Байярделем? Что про него известно? Скажите же мне, я так хочу знать…
Довольно беззастенчиво он обнял ее за шею, а потом покровительственно положил ей руку на плечо.
— Про Байярделя не могу сказать ничего хорошего. Прошу вас, Мари, войдем в дом…
Он вел себя очень снисходительно. По его поведению, речи и жестам можно было судить, какой это важный человек, но Мари это совершенно не трогало. Она объясняла эту новую манеру и самоуверенный вид тем, что сама хотела этого, потому что для будущего ее сына было необходимо, чтобы Мобрей чувствовал себя уверенно во всем. Войдя с ним в сделку по поводу отношений с Луизой, она освободила его от огромного груза. Без сомнения, он говорил правду: он был любовником Луизы, чтобы отвести от нее подозрения. Теперь же, когда ему не надо было больше прятаться, он отдавал все свои силы и умение, чтобы быть полезным сыну, а также ей самой.
Реджинальд пропустил Мари вперед, а затем вошел и сам. В зале находилась Жюли, которая прибежала на всякий случай, подумав, что с приездом Мобрея могут понадобиться и ее услуги. Он искоса посмотрел на нее и слегка улыбнулся. Мари не спускала с него глаз в надежде по выражению его лица догадаться о том, что произошло в Сен-Пьере, а именно что случилось с Байярделем.
— А, Жюли! — воскликнул Мобрей. — Прошу вас, принесите мне бутылку того французского вина. Не смотрите на столике, там ничего нет, я уже все выпил…
Повернувшись к Мари, он сказал:
— Этот майор — настоящая скотина! Совершенно невоспитанный человек. На всем острове я не знаю другого человека, который не предложил бы гостю стакан пунша! А этот — нет! А я-то проехал к нему больше двух лье! Негодяй, мерзавец этот ваш майор!
— А что Байярдель? — спросила она.
Он насмешливо улыбнулся:
— Капитан Байярдель, — ответил он, — сейчас сильно рискует умереть от жажды с таким тюремщиком, как Мерри Рулз!
— Что? Что вы этим хотите сказать? Неужели Байярдель в тюрьме?
Он все с той же снисходительностью посмотрел на нее. Вошла Жюли с подносом, на котором стояли бутылка и стаканы. Он не торопясь налил себе и выпил под вопрошающим взглядом генеральши, а затем, когда удостоверился, что Жюли ушла, ответил:
— Байярдель в кандалах. Да, мой друг, я не мог совершенно ничего для него сделать. Мне даже не удалось пробудить в майоре ни малейшего чувства милосердия. Вот так, я же предупреждал: он вас будет крепко держать!
Она подошла к дивану и, почти рухнув на него, проговорила хриплым голосом:
— Байярдель в кандалах! Мерри Рулз отомстил!
— Отнюдь! — возразил он. — Если говорить о мести, то Мерри Рулза здесь не в чем упрекнуть. Черт возьми! Я совсем по-другому думал о вашем капитане! Коль скоро он задумал предательство, то почему же он так глупо попался, ну просто, как лиса в капкан?
Он встал, налил себе еще один стакан вина и снова выпил его одним глотком. После этого он подошел к Мари и сел рядом с нею.
— Измена Байярделя не вызывает никакого сомнения. Подумайте, что он сам сознался в том, что вел переговоры с пиратом Лефором. Именно благодаря этим переговорам ему удалось освободить «Святого Лорана» вместе с экипажем. Надо быть совершенно наивным…
— Да, слишком наивным для человека, который задумал предательство!
— Не ищите для него извинений, он изменил. Сейчас он своей рукой все это напишет… Между ним и врагами острова существует сговор. И это ясно, как день!
— Байярдель изменил! — прошептала она.
— Да, — с твердостью подтвердил Реджинальд. — Такой глупец! Совершать такие вещи! И так нелепо признаваться в них своему смертельному врагу!
Она опустила голову на руки. Ничего нельзя было понять. Затем она громко и с силой ответила:
— Но если Байярдель действительно захотел предать и вошел в сговор с пиратами, то почему же он не уехал с Лефором? Почему он не передал Лефору те суда, которыми командовал?
— Без сомнения, потому, что сам Лефор этого не захотел. Со стороны Лефора это было бы очень неосмотрительно: увести три судна, которые принадлежат Мартинике, всему населению острова, которые, в конце концов, принадлежат королю!
Он смотрел на ее растерянность. Она не могла поверить в измену капитана, которого сама так любила. Тот дал ей столько доказательств своей преданности, лучше, чем кто-либо другой, умел говорить с нею, как настоящий, преданный ей мужчина, искренне и доброжелательно.