Большая интрига
Шрифт:
Он вооружился терпением, потому что, во-первых, был уверен, что майор придет на встречу, во-вторых, потому что Мерри Рулз сказал ему сам: «Нет человека терпеливее меня: если я ждал десять лет, подожду еще и две недели…».
Да, через две недели ситуация может проясниться, если только Мерри Рулз хочет этого так же сильно, как и он.
В этот момент новый шум привлек его внимание. Дверь открылась, и человек в черной накидке вошел в таверну. Незнакомец огляделся, словно искал кого-то глазами. Заметив, наконец, колониста, он направился прямо к его столику. Ему теперь незачем было скрывать свое лицо. Он снял накидку, и Пленвилль, удовлетворенно улыбнувшись, узнал майора Мерри Рулза.
— Итак? — спросил он, начиная разговор.
Майор спокойно уложил свою накидку на спинку стула, уселся поудобнее, громко хлопнул в ладоши, чтобы позвать Безике, и лишь потом сказал:
— Я испугался за вас сегодня вечером, Пленвиль! Этот капитан, черт его побери, быстр, как молния! Он не пощадил бы ваших седин, если бы кто-нибудь протянул вам свою шпагу. Он убил бы вас!
Пленвилль кашлянул с недовольным видом, но промолчал, потому что хозяин таверны подходил к ним с новым кувшинчиком французского вина и с кружкой для майора. Как только он удалился, Пленвилль сказал:
— Надеюсь, вы сделаете так, что этот заносчивый нахал понесет наказание. Вы говорили о неподчинении. Если в гарнизоне царит строгая дисциплина, то большего и не надо, чтобы отправить наглеца на виселицу.
— Тихо, тихо! Братец, — воскликнул Мерри Рулз, — вы уж слишком! Повесить Байярделя было бы не совсем дипломатичным… Мне думается, что Мари дю Парке питает слабость к этому типу.
— И под каким номером он у нашей генеральши? — спросил Пленвилль со злой усмешкой.
Он произнес слово «генеральша» с большим презрением.
— Мне не известно, — сухо ответил майор, — впрочем, это и не важно. Похоже, что с этой женщиной достаточно провести некоторое время, и она…
— Во всяком случае, — прервал его Пленвилль, у которого было еще немало причин для беспокойства, — протеже он генеральши или нет, я все-таки надеюсь, что его судьба скоро решится благодаря вашим стараниям.
— Как это?
— Черт побери! Разве вы не майор Мартиники? Разве у вас нет власти над ним? Разве сегодня вечером не он устроил скандал, достойный наказания?
— Гм… Но какое же наказание? Какое наказание можно назначить этому задире, не рискуя вызвать недовольство генеральши?
Пленвилль с силой ударил кулаком по столу.
— Черт побери! — воскликнул он, обуреваемый яростью. — Вот уже час, как вы толкуете мне про эту генеральшу! Вы похожи на кролика, который теряет память в промежутке между двумя пробежками! Вы что, уже забыли, что говорили мне по поводу этой дю Парке? Потаскуха, связанная со шпионом-иностранцем… с тем, который имел неосторожность вернуться и вновь остановиться под крышей ее дома. Эта дрянь заслуживает тюрьмы! И вы были такого же мнения, что и я, когда мы рассчитывали на Бурле с тем, чтобы он нам помог охладить пыл генерала.
— Тихо! Тихо! Вы говорите так громко, что разбудите моряков, спящих на палубе в порту. Спокойно братец! Все в свое время.
Словно желая успокоиться, Пленвилль осушил стакан до дна. Он снова набил трубку и зажег ее. Помолчав для важности, он произнес:
— В первую очередь надо перекрыть дорогу этой потаскухе. Мы с вами оба слышали, что она намерена просить у Высшего Совета назначения на пост генерал-лейтенанта Мартиники. И вы позволите ей это сделать? Не пошевельнете пальцем? Вы даже не вмешаетесь? А ведь именно вам, людям вашего характера, следует выполнять эту обязанность!
— Я не могу помешать ей созвать Совет.
— Однако вы можете выступить на Совете, сказав, что собой представляет ее дружок, помешав таким образом Совету удовлетворить ее притязания и честолюбие.
— Как это?
— Она такой же предатель, как и Мобрей!
— У вас есть доказательства?
— Какие доказательства?!
— Доказательства сговора, шпионажа, предательства Мобрея и Мари дю Парке. Приведите мне хотя бы одно, и я с удовольствием доведу его до сведения членов Верховного Совета. Но, увы, друг мой, нельзя сказать, что этот человек предал только лишь потому, что является иностранцем, в особенности, если его страна не находится в состоянии войны с вашей. Однако надо набраться терпения. Я думаю, что скоро мы сможем добыть это доказательство. Присутствие шотландца в Горном замке говорит о том, что этот малый что-то задумал. Но что? Вот это-то нам и надо выяснить. Когда мы это узнаем, мы сможем действовать. Поверьте, этот человек не будет медлить. И тогда…
В подтверждение своих намерений майор сделал жест, как будто он поворачивал ключ в двери.
Пленвилль не сводил с него глаз. Он был разочарован разговором. Мерри Рулз не только не был намерен избавиться от Байярделя, но и чувствовал себя безоружным перед этой шлюхой Мари.
Он заметил:
— Но ведь вы не собираетесь согласиться с тем, что эта женщина станет генерал-лейтенантом?
— А у вас есть способ помешать?
Размашистым жестом Пленвилль отбросил назад свои густые седые волосы и холодно ответил:
— Может быть, и есть.
— Тогда я слушаю вас, — весело сказал Мерри Рулз, — если у вас есть идея на этот счет, выкладывайте ее побыстрее, а я клянусь вам, что она не пройдет мимо моих ушей.
Колонист напустил на себя важный и умный вид.
— Вы говорите, что генеральша питает слабость к Байярделю? Но Байярдель связан с Лефором. Это уж точно, иначе бы он не защищал его так горячо. А Лефор — морской разбойник! Если мы явимся на Совет с твердым намерением добиться от нового губернатора немедленно начать самые решительные действия против флибустьеров и дикарей, нас поддержит все население острова.
— Без сомнения. Прошу вас, продолжайте.
— Кажется, что в планы мадам дю Парке не входит борьба с флибустьерами, потому что она, разумеется, будет их защищать. Следовательно, по этому пункту мы сможем ее победить. Генеральше ничего не останется, как ретироваться и заняться штопаньем чулок.
Мерри Рулз сухо откашлялся и, отхлебнув немного из кружки, бросил холодным тоном:
— Я не согласен с вами.
— Не согласны?! И почему же? — спросил удивленный Пленвилль.