Большая книга головоломок, задач и фокусов
Шрифт:
После новых моих клятв и уверений в строжайшем соблюдении тайны Феликс открыл мне, что у него с дядей выработан свой условный язык, на котором они разговаривают в присутствии публики, хотя никто из зрителей об этом не догадывается. Вот часть тайного словаря этого языка (см. таблицу на стр. 32).
Я не сразу понял смысл этой таблицы. Феликс объяснил мне на примере, как он и дядя пользуются ею. Предположим, женщина из публики дала дяде свой кошелек. Тогда он громко спрашивает Феликса, сидящего на сцене с завязанными глазами:
– Узнай, кто передал мне вещь?
«Узнай»
И Феликс отвечает:
– Женщина.
– Ловко! – восклицает дядя. – Теперь скажи, что за вещь?
«Ловко» вместе с «теперь» согласно таблице – кошелек. Получив от Феликса правильный ответ, дядя продолжает:
– Ловко! Можешь ли сказать, что я сейчас вынул из кошелька?
– Письмо, – отвечает Феликс, помня тайный смысл сочетания слов «ловко» и «можешь».
– Ловко! Догадайся, что я теперь беру?
– Медную монету, – отвечает Феликс, потому что слово «ловко» вместе с «догадайся» означает на условном языке именно это.
– Так! Догадайся, какую? – продолжает спрашивать дядя.
– Три копейки.
– Ловко! Скажи, что я теперь получил?
– Карандаш.
– Верно! От кого?
– От моряка.
– Молодец! Что он сейчас дал мне?
– Иностранную монету.
Дядя может совершенно спокойно говорить при публике на этом языке, сколько ему угодно. Возгласы: «ловко!», «верно!», «молодец!», слова: «можешь», «узнай», «так», «догадайся» – самые естественные выражения, ни у кого не могущие вызвать подозрений.
Другой ряд условных оборотов приведен в таблице на стр. 34.
Предусмотрены чуть не все предметы, какие могут оказаться в карманах у зрителей. Ничто не могло застигнуть фокусника врасплох.
Но и это еще не все. Чтобы показывать представления на дому, по приглашению кого-либо из публики, у дяди с племянником был в запасе еще один набор слов, означавших то, что указано в табличке на стр. 35.
Зная твердо эту табличку, дядя с племянником могут показывать удивительные вещи: Феликс с завязанными глазами угадывает, что делает тот или иной гость. Разговор ведется примерно так:
– Теперь кто из гостей встал?
– Студент («теперь» – таблица на стр. 32).
– К какому предмету он приблизился?
– К буфету («какой», «приблизился» – табличка вверху).
– Так. А сейчас к чему подошел?
– К печке.
– Верно! А сейчас куда подходит?
– К гостиной.
И так далее.
Наконец, для отгадывания пальцев на руке и игральных карт придуман еще ряд условных фраз (см. таблицу на стр. 36). Туз, двойка, тройка, пятерка и десятка, обозначались так же, как монеты в 1, 2, 3, 5 и 10 копеек, четверка – как 15 копеек, шестерка – как 20 копеек, и т. п.
Все предусмотрено и разработано до мелочей. Достаточно овладеть этим условным языком, чтобы получить возможность поражать публику самыми необычайными и разнообразными фокусами мнимого отгадывания мыслей.
Как ни просто казалось мне отгадывание теперь, когда я посвящен был в его тайну, я не мог не изумляться остроумию этой уловки. Разгадать секрет самостоятельно ни я, ни кто другой, конечно, никогда бы не могли, и мне нисколько не жаль было коллекции марок, отданной за раскрытие тайны.
Но одна тайна оставалась еще не разгаданной: секрет непостижимого витания в воздухе. Как мог Феликс долго и спокойно лежать в воздухе, облокотившись о палку? Говорят, гипнотизм какой-то. Но что это такое?
Феликс в ответ на мои расспросы выдвинул ящик комода и вынул оттуда странную вещь: толстый железный прут с прикрепленными к нему кольцами и ремешками.
– Вот на чем я держался, – коротко объяснил он.
– На этой штуке? – недоумевал я.
– Она была надета на меня, под платьем, конечно. Смотри, как. – Он ловко всунул ногу и руку в кольца и затянул ремень вокруг груди и пояса. – Если теперь вот этот конец всунуть в палку, то я повисну, словно в воздухе. Со стороны не видать, на чем вишу. Дядя это делает незаметно. Висеть очень удобно, никакой усталости, хоть засни, если хочешь.
– А ты разве не спал?
– На сцене? Зачем? Просто закрываю глаза.
Я вспомнил спор моих соседей и расхохотался: так просто!
Уходя от Феликса, я сотый раз обещал ему в самых торжественных выражениях никому никогда не открывать даже частицы тех тайн, которые он мне доверил.
А на другой день я увидел из окна нашей квартиры, как Феликс с дядей садились в пролетку, чтобы отправиться на вокзал. «Чудо нашего века» покинуло мой родной город.
Я не подозревал тогда, что вижу Феликса в последний раз. Больше мне не пришлось с ним встречаться. Я даже не слышал ничего о представлениях «чуда нашего века» в других городах.
Но я строго соблюдал клятву, данную Феликсу, и много лет никому не рассказывал секретов «феноменальной памяти» и «чтения мыслей».