Большая книга приключений и загадок
Шрифт:
Ника скомандовала: «Вперед!», мы по очереди стали перелезать. Ботаник замыкал нашу троицу и отстал – его штанина зацепилась за гвоздь – он вывернулся в какую-то немыслимую позу, чтобы освободиться. В это время мы с Вероникой добрались до балкона, где шел допрос.
– Я ничего вам не скажу! – неслись крики из номера. – Дело, по которому я заходил к господину Родионову, касается только меня и вышеупомянутого господина!
– Вы обвиняетесь…
– Да как я могу обвиняться, если девушка-администратор видела,
– Однако вы единственный были у Родионовых в тот вечер!
На этот раз Вероника последовала моему примеру, и мы осторожно заглянули в окно номера. «Гимнаст» уже надел брюки и рубашку и теперь стоял напротив милиционера, сложив на груди руки, как оперный певец.
– И что же? – непонимающе спросил он. – Я поэтому преступник? Там была еще няня.
– Няню нашли связанной, – напомнил милиционер.
– И что же? – повторил дядька. – Возможно, она соучастница преступления – пустила внутрь своих подельников. Те украли мальчика и связали ее. Вот если бы ее обнаружили задушенной, как Дездемону…
– При чем тут Дездемона? – разозлился милиционер.
– Потому что в порыве гнева я всегда вспоминаю арию Дездемоны из оперы «Отелло», – объяснил дядька.
– Какой еще Отелло? Слушай, ты, не пудри мне мозги!
– Не «ты», а «вы»!
– Няня, к твоему сведению…
– Не «твоему», а «вашему»!
– К вашему сведению, – с тихой яростью проговорил милиционер, – дала подписку о невыезде. И ты дай!
– Не «ты», а «вы»!
– Ладно, ладно! Редькин, у тебя бланки подписки есть?
– Не у «тебя», а у «вас», – машинально поправил милиционера помощник.
– Ты сдурел?!
– Ой, простите. Вот бланк о подписке.
Следователь повернулся к «гимнасту»:
– Подписывай!
Дядька только вздохнул. Черканул на протянутом Редькиным листочке. Помощник забрал подписку. Милиционер легонько стукнул его кулаком по спине, и они удалились. «Редькин? – подумала я. – Как ему подходит фамилия!»
Дядька расстроенно покачал головой и вышел на балкон. Мы вскочили.
– Опять вы? – вскрикнул «гимнаст».
Мы растерялись.
– Угу, – несмело ответила я, – опять мы.
– Да вам что нужно? – разъярился хозяин номера. – Смерти моей желаете?! Час назад вы чуть не довели меня до инфаркта. Зачем разгуливаете по чужим балконам?
Дядька наступал. «Сейчас он сбросит нас с балкона!» – испугалась я и начала отступать. Я пятилась, пятилась, пока вдруг не уткнулась спиной в чью-то ладонь. И покрылась холодным потом. Кто-то схватил меня сзади за шею. Глаза дядьки расширились.
– Прости, Гайка! – услышала я сзади знакомый голос.
– Ботаник! Ты смерти моей желаешь? Чуть не довел до инфаркта!
– Зато все-таки добрался.
Вероника хмыкнула и схватила нашего мыслителя за косичку.
– Я вам не барон Мюнхгаузен, – сердито сказал Ботаник,
– Вот так! – обрадовался он. И, не удержав равновесия, съехал на пол.
– Что ж тут такое творится? – только и выговорил дядька.
Ботаник поднял на него глаза.
– Ох! – выдохнул парень. – Это вы?
– Кто – я? – с подозрением спросил дядька.
– Елистрат Елистратович Лопуховский, – отчеканил наш друг.
Я решила, что от большого физического напряжения при подъеме сюда Ботаник немного повредился умом и теперь бредит. Но дядька вдруг расцвел.
– Да, – подтвердил он, поставил Ботаника на ноги и пригласил: – Проходите в номер, господа, я напою вас ромашковым чаем с лимоном и медом. Очень полезно для горла.
– В меде столько калорий! – ужаснулась Вероника. – И горло у меня не болит.
– Елистрат Елистратович должен беречь голос, – объяснил нам с Никой Ботаник, – он очень известный оперный певец.
– Был им когда-то, – поправил Лопуховский, – а теперь я никому не нужен.
– Но у вас прекрасный голос! – с восторгом произнес Ботаник. – Моя бабушка обожает ваши концерты. Часто просит поставить кассету с вашими ариями. Я как раз вспомнил фотографию на обложке той кассеты, поэтому вас и узнал.
Мы уселись на диван.
– Спасибо, молодой человек за то, что узнали меня, и за ваши лестные отзывы, – грустно поблагодарил Лопуховский. – В самом деле, еще десять лет назад я был очень востребован. А сейчас оперу мало кто любит. Предпочитают телевизор.
– И Интернет, – добавила я.
– Именно, барышня. Вам налить ромашки?
– Да, спасибо. А где вы выступаете, Еле… Елистрат Елистратович? В театре?
– Нет, милая барышня. Классика никому не нужна. Дело в том, что я решил податься в популярную музыку.
– С вашими голосовыми данными? – потрясенно спросил Ботаник.
– А что делать? Я должен кормить семью. Начну выступать в Звенигороде. Но необходим продюсер. Мне порекомендовали одного человека. Сказали, что сейчас он живет в гостинице под Звенигородом. Вот я и приехал сюда, чтобы найти продюсера и договориться о площадке для выступлений.
– А как фамилия этого человека? – спросила Вероника.
– Родионов. Как назло, у него в семье случилось несчастье. Вы, наверное, слышали о мальчике, которого похитили?
Мы закивали.
– Это сын Родионова. И главное, я заходил к нему, как выяснилось, именно в день похищения. Постучал в дверь номера, но мне никто не открыл. И вот теперь я имею дело с милицией.
– А вам ничто не показалось подозрительным в тот вечер? – спросил Ботаник.
Лопуховский помолчал.
– Не хочу вам врать. Вы такие чудесные ребята! Но и правду не могу поведать. Вам она ни к чему, а у меня потом могут быть неприятности.