Большая книга стихов

Липкин Семен Израилевич

1997

ЯВЛЕНЬЕ В ГРУШЕВЕ

Украинская просодия

Подошла толпа к подножью Неба Украины, Увидала Матерь Божью Над купой раины. Всех с улыбкою живою С печалью ласкает, У нее над головою Тонкий нимб сверкает. В платье огненного цвета Родная одета, Вся она — источник света, Вся — источник света. Этот свет не свет известный Утром, на закате, А земной он и небесный Вестник благодати. Электричеством рожденный Свет горит иначе, Этот — жалостью зажженный, Нежный и горячий. Если жить с долготерпеньем, Все горе минует, И толпа себя с моленьем Крестом знаменует. И стоит поближе к Польше, Крепко держит веру, Удивляется все больше Милиционеру. Он сорвал с себя погоны, Сбросил гимнастерку И пошел, преображенный, Взобрался на горку И упал перед явленьем Матери Божьей С бессловесным тем моленьем, Что всех слов дороже.

СПОКОЙНЫЙ ПРИЮТ

Полуночный пляж. Немного пловцов. На торжище женское тело нагое. Уехать скорей в обитель отцов, Увидеть другое, увидеть другое: Сады на холмах. Два камня седых. Молчащая мельница Монтефиоре. Внезапна заря, внезапна, как стих, Родившийся с низменным разумом в споре. Проснулся наш дом — Спокойный Приют, И купол мечети блестит против окон. Два облачка, слившись, сливаются в жгут, Как будто хасида курчавится локон. Созрел виноград. Тучнеют поля. Овечек стригут — осыпается волос. Цветы на земле, ждет песни земля, И вот уже слышится горлицы голос.

ВЕЧЕР В ЛЫХНАХ

Повечерья абхазского Помню тоненький звон, И листвой осенен Эвкалиптовый сон. Помню воздуха ласковый Виноградный настой И луны молодой Ноготок золотой. Помню вешнюю раннюю Соловьиную трель, И губами апрель Зажимает свирель. Помню старцев собрание Тонкостанных, седых, Прозвенел и затих Диоскуровский стих.

СОНЕТ

На волю вышло крепостное слово, Воров и нищих утвердился быт, Но не видать Желябова второго, Генсек-Освободитель не убит. Священствуют доносчик и развратник, Но с грустью мудрой смотрит доброта И рая многоопытный привратник Пред грешниками не закрыл врата. На стройке вавилонской башни спорят, Но на полях безумия войны Никто из них другого не поборет: Любовью будут все побеждены. Покуда зло не возродится снова, Оно — основа царствия земного.

ЖУКОВСКИЙ

Какой тяжелый мрак, он давит, как чугунный, И звездочки тяжка сургучная печать, И странно говорит стихом Жуковский юный: "С каким весельем я буду умирать". Завидую ему: знал, что и за могилой Он снова будет жить среди верховных сил, Где собеседники — то ангел шестикрылый, То маленькая та, которую любил. Там слава не нужна, там нет садов Белева, Там петербургские не блещут острова, Но Пушкина и там пророчествует слово И тень ученика убитого жива.