Большая книга ужасов – 15
Шрифт:
Чтобы хоть немного обрести уверенность, Антон решил что-нибудь сказать, прокашлялся, но эти звуки прозвучали так жалко на фоне океана гнетущей тишины, что он осекся, и слова застряли в горле. Мальчик уже простоял возле калитки достаточно долго, и ноги стали уставать. Но он все никак не решался сделать шаг в сторону от двери, ведущей в нормальный мир.
– Антон, ты еще здесь? – вдруг послышался голос из-за калитки. Сережке было страшно неловко от того, что втянул товарища в эту авантюру. Поэтому, когда гости разошлись, он решил вернуться к кладбищенской калитке. У него даже была мысль составить Антону компанию, но родители к этому времени уже вернулись домой, и он понимал, что в таком случае могут возникнуть большие проблемы.
– Здесь, куда я денусь! – сердито ответил Антон. Он был очень зол на Сергея, заварившего всю эту кашу.
– Слушай, чего тебе здесь стоять? Давай
Антон на радостях чуть было не согласился, но он был слишком сердит на товарища и заподозрил подвох. А что, если они всей компанией еще находятся здесь и только и ждут его согласия, хотят проверить «на вшивость»? А стоит ему выйти, и все будут потешаться? К тому же Антон отнюдь не был уверен, что если он выйдет сейчас, то сможет вернуться сюда еще раз, пусть и ненадолго. Так что чувство гордости и боязнь насмешек пересилили страх.
– Нет уж! Мне и тут хорошо! – ответил он, удивляясь собственной смелости.
– Ну как хочешь! Можешь простоять под калиткой всю ночь! – Сергей не собирался долго его уговаривать. В конце концов, если хвастаешься, то надо выполнять обещанное. А не можешь, так и не говори! К тому же у него самого рядом с этим скорбным местом по коже пробегал неприятный холодок, и в голову начинала лезть всякая чертовщина. И Сергей заспешил домой, оставив Антона в одиночестве.
Убедившись, что Сережка ушел, Антон чуть не заплакал от досады. Он вдруг понял, что тот не шутил и действительно предлагал ему помощь. А он упустил такую возможность выйти из положения. Теперь ничего не остается, как куковать тут до утра. Можно, конечно, обратиться в позорное бегство, но до выхода тоже еще надо добраться. Впрочем, стоять под калиткой было действительно очень глупо и утомительно, поэтому Антон стал понемногу продвигаться к центру кладбища, рассчитывая найти хотя бы место, где можно спокойно присесть.
Мальчик изо всех сил старался отвлечься от мрачных мыслей, но они лезли в голову очень настойчиво. Сочетание пятницы тринадцатого и полнолуния невольно наводило на мрачно-мистический лад. Если бы вдруг, к примеру, из-под какого-нибудь надгробия вытянулась полуистлевшая рука или прилетевшая летучая мышь уселась бы на какой-нибудь крест и превратилась в вампира, он бы, наверное, даже не слишком удивился этому факту, найдя в нем только подтверждение самых мрачных предчувствий.
В кладбищенской тишине каждая хрустнувшая под ногой веточка звучала как выстрел. А деревья в сочетании со старинными памятниками складывались в лунном свете в такие причудливые картины, которые, наверное, не сумел бы изобразить даже сам Сальвадор Дали, великий мастер подобной живописи. Хорошо еще, что погода стояла безветренная и эти картины не шевелились. Антон уже устал вздрагивать от каждого шороха и каждой игры лунного света. Поэтому он старался как можно меньше оглядываться по сторонам и больше смотрел под ноги. «Эх, фонарик бы сюда! – думал мальчик. – Хотя, наверное, все бы тогда заорали, что так нечестно, так не страшно! Сами бы попробовали!» Еще он подумал, что здесь не помешал бы плеер. Воткнул в уши, и слушай что-нибудь веселенькое, а не эти шорохи и трески. Вот против этого, наверное, никто бы не возразил. Даже круто: слушай себе музыку, как будто тебе все равно. Как тем зайцам из песни.
«А что, если нарочно подобраться поближе к выходу, чтобы сторож меня заметил? – мелькнула у Антона спасительная мысль. – Не убьет же он меня, в самом деле? Ну, поругает немножко да и выгонит отсюда. А я вроде бы и не виноват. Не сам же сбежал! Не будет же он меня в милицию сдавать! И родителям не сообщит. Настоящего имени я не скажу!» Воодушевленный такими рассуждениями, Антон побрел в сторону, где, по его представлению, должен был находиться выход.
Вскоре Антон услышал какие-то голоса. Сначала он даже подумал, что это ему померещилось, но голоса становились все отчетливее. Повинуясь какому-то неясному инстинкту, мальчик отступил в тень, притаился за памятником и весь обратился в слух. Голоса были мужскими, довольно грубыми и, как ему показалось, пьяными. Речь перемежалась взрывами хриплого смеха. Наконец Антону удалось различить слова. Сразу стало ясно, что здесь собрались выпить какие-то подозрительные личности: то ли бомжи, то ли вообще уголовники. Через каждые несколько слов слышался мат, а некоторые выражения, видимо, жаргонные, мальчик вообще не понимал. Встреча с этой компанией показалась Антону гораздо неприятнее столкновения с гипотетическими мертвецами, и он стал медленно отступать назад. И тут под ногой предательски хрустнула какая-то некстати подвернувшаяся ветка.
– Кто здесь? – заорал грубый голос, присовокупив к сказанному несколько непечатных выражений.
– Да брось, Толян! – успокаивал его другой, звучавший столь же неприятно. – Это какая-нибудь кошка лазает.
– А я пойду посмотрю! – не унимался первый. – Была кошка, станет закуска! – И он радостно заржал.
Услышав тяжелые шаги, Антон не стал играть в прятки с пьяным незнакомцем, который мог оказаться настойчивым в своих поисках. Он со всех ног бросился бежать. Вдогонку ему полетели проклятия, а запущенная сильной рукой пустая бутылка разбилась о памятник в нескольких шагах от мальчишки. Антон бежал, не разбирая дороги, перескакивая через ограды, огибая могилы. Ветки хлестали его по лицу. Шаги сзади давно затихли, и преследователи вернулись к своим алкогольным занятиям, а он все бежал и бежал. Только какая-то ограда остановила этот марафон. Она оказалась чересчур высокой, и Антон, запнувшись о нее, рухнул на землю почти без сил. Несколько минут мальчик лежал не шелохнувшись, прислушиваясь, нет ли кого поблизости, но сердце колотилось так сильно, что, кроме его стука, он ничего не слышал.
Наконец, слегка отдышавшись и поняв, что погоня отстала, он привстал и начал осторожно оглядываться. Его занесло на старый, заброшенный участок. При желании здесь можно было бы скрываться очень долго: разросшаяся густая трава и кусты это позволяли. Антон беспомощно оглядывался по сторонам. Стены нигде не было видно, а когда он удирал, то так петлял, что не мог определить направление. Мальчик понял, что заблудился. До главного выхода добраться еще было возможно, очутившись на какой-нибудь широкой аллее, но в ту сторону Антона после встречи с пьяницами не тянуло. Найти же калитку нечего было и думать. Мальчик припомнил все свои скудные навыки по ориентированию и даже сумел разыскать на небе Полярную звезду и тем самым определить, где север. Но дальше этого дело, увы, не пошло. Как он ни вспоминал расположение кладбища, припомнить, в какой стороне света находится калитка, так и не удалось. Антон понял, что по крайней мере до наступления утра он вынужден будет остаться где-то здесь. Надо было вернуться к старому плану и постараться отыскать хотя бы какую-нибудь скамеечку.
Едва миновала опасность погони, как вернулись старые страхи. Этот участок кладбища к ним еще больше располагал. Тут уж, кричи не кричи, никто ничего не услышит при всем желании. Антон медленно побрел между могилами. Чтобы хоть как-то разогнать страхи, он внимательно рассматривал кресты и надгробные камни и вчитывался в эпитафии. Этим он как бы убеждал себя в том, что ничего особенного здесь нет, что тут похоронены обычные люди, а никакие не вампиры, и бояться их стоит гораздо меньше, чем многих живых. Взять хотя бы тех, от которых он только что удрал. Что здесь повсюду кресты, которые должны будут, если что, отпугнуть нечисть. Да и у него самого на шее есть крестик, который он, правда, носил исключительно по настоянию старенькой бабушки, на всякий случай. Теперь крестик его сначала здорово приободрил. Но потом Антон вспомнил гоголевского «Вия» и многочисленные фильмы про нечисть, на которую кресты не производили никакого впечатления, и опять приуныл.
Эта часть кладбища была действительно очень старой. Некоторых покойников похоронили лет сто назад. Сюда редко кто захаживал, и лишь очень немногие из могил выглядели ухоженными. Чудно было читать полустершиеся эпитафии с ятями и твердыми знаками. «Вот эти люди лежат здесь по сто лет, и с тех пор ничего не случилось, – убеждал себя Антон. – Так почему же что-то должно произойти именно сегодня?» – «Да, но немного находилось дураков бродить тут посреди ночи, – возражал ему внутренний голос. – Да еще в пятницу, тринадцатого, в полнолуние!» Против этого аргументов не находилось, и оставалось только ругать Сережку, собственное бахвальство и дожидаться утра. Антон уже устал брести в темноте, но если внутри этих оград и были когда-нибудь скамейки, то они давно разрушились, а присесть прямо на могилу мальчик ни за что не отважился бы.
Вдруг за спиной у Антона послышался стон. Нервы у мальчишки не выдержали, и он с криком, не оглядываясь, бросился бежать. А стон раздавался снова и снова, откуда-то сзади и сверху. Так продолжалось до тех пор, пока эти звуки не обогнали бегущего. И тут Антон увидел наконец их причину. Над ним, протяжно ухая, летела сова. Конечно, в другой ситуации он бы, наверное, посмеялся над своими нелепыми страхами. Но сейчас напряжение было столь велико, что он только тяжело перевел дух и остановился. «Угораздило же ее появиться рядом со мной! – проворчал Антон. – Так недолго и заикой сделаться!» Он ругал себя за то, что, поддавшись панике, даже не оглянулся.