Большая книга ужасов 2014 (сборник)
Шрифт:
Глава 11. Охота на медведя
— Ты подожди, ладно? — забормотала Ира, поглаживая сестру по плечу. — Полежи здесь. Я сейчас! Только загляну туда и вернусь. Секундочку! Не больше. Ты и заметить не успеешь, как я снова буду рядом с тобой. Во всем разберусь — и обратно. Ты не бойся. Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо!
Последние слова она сказала уже не сестре. Это не ее Ира уговаривала, а себя. Не бояться! Идти вперед. Довести дело до конца!
Катя, вздрагивая, лежала на земле, ее белая футболка ярким маячком выделялась в сумерках.
Ее окружала тишина большого, хорошо обжитого дома. Тикали часы, капала вода, покачивались на окнах шторы, кошка вздыхала во сне, под полом скреблась мышь.
Посереди залы высилась сгорбленная фигура старой цыганки. Напротив Вали стоял Артур. Три свечи, горевшие на большом круглом столе, хорошо освещали его лицо. Было оно белым до синевы. Синюшные губы повторяли вслед за бабкой какие-то слова. Иру поразили его глаза. В них была лишь пустота. И главное — они меняли свой цвет: от серого до красного, а потом становились темными. Когда они налились густой чернотой, голова цыганенка дрогнула, и он улыбнулся.
— …найдешь его, — бормотала цыганка на одной ноте. — Далеко он не уйдет, в лес не сунется, побоится. Значит, скоро вернется домой. Как только заметишь, что он возвращается, подойдешь к его крыльцу, воткнешь в дерево булавки — во все четыре угла. А под ступеньки положишь вот этот нож. Ступит он на нож, и из его ног потечет кровь, войдет в дом, и булавки рассекут его сердце пополам. И когда переполнится он кровью и потечет она у него отовсюду, войдешь ты и прикажешь ему идти ко мне. Ступай!
Артур кивнул, оторвал взгляд от бабки и посмотрел мимо нее на Иру. Уголки его губ дернулись в знакомой, еле заметной усмешке. Валя резко повернулась.
— Ступай, — повторила цыганка внуку. — С ними я сама разберусь. — И через секунду добавила: — Уже разобралась!
Артур послушно обошел бабку и исчез в полутьме кухни.
— Не подходи! — завизжала Ира, выставив вперед руку с подхваченным по дороге веником. — И немедленно перестаньте мучить Катьку! Я не знаю, что вы здесь делаете и чем мы вам помешали, но я вас не боюсь! Если моя сестра из-за вас умрет, я сожгу ваш дом. Я расскажу, кто вы и что творите. Меня все поддержат. Я припомню вам, как вы толкнули под грузовик следопыта! Придет милиция, и вас увезут в тюрьму!
Цыганка по-барски улыбнулась, отворачиваясь к столу. Сковородка, миска, две метелочки, сделанные из черных птичьих перьев, фигурка на белом блюдце.
— Ничего нельзя изменить, — властно произнесла цыганка, занося руку над блюдцем. В ее пальцах блеснула булавка. — Ничего уже не изменишь. — Булавка мягко вошла — Ира приподнялась на цыпочки, чтобы лучше видеть, — в белую куколку, лежавшую на блюдце. — Да, вы забрали у меня шкатулку. Но это уже неважно! События идут своим чередом.
Еще один укол. Он болью отозвался в Ириной голове. Вспомнилась Катька, как она корчилась на земле. Это где-то уже было — колдовство
— Твоя сестра умрет. Не сейчас, позже, когда шкатулка вернется ко мне. — Цыганка взяла сковородку, резким движением опрокинула ее содержимое в миску. — Вы все умрете! Смотри!
Валя сунула Ире под нос миску. На дне ее застывал оплавившийся бугристыми холмиками воск. Особенно выделялись три возвышения, перечеркнутые штрихами-крестиками.
— Вот он, знак! — потыкала коричневым пальцем в миску цыганка. — Здесь все написано, все рассказано. Это ваша судьба.
Иру словно парализовало. Она глядела в миску, изучала бугорки и впадинки на белом воске и ничего не понимала. Ярко выделялись три холмика, на одном из них получилась как будто оградка из оплывших капель. Сбоку словно поднимались высокие языки пламени. На каждом холме по две трещинки, похожие на вдавленные кресты. Ира тронула миску, повернула ее. Теперь крестики и холмики стали черточками лица, превратив восковой отпечаток в портрет мальчика из леса — Васи.
Безумная дорога на Воронцовку. Шуршание травы под волчьими лапами. Холодный равнодушный взгляд лешака. Все это вспомнилось, страх ледяным кулачком толкнул Иру в желудок, в голову, в переносицу…
— А-а-а! — Ира выбила миску из рук цыганки и с веником наперевес кинулась на их обидчицу. — Ненавижу! — визжала она, тыча своим оружием во все стороны. — Немедленно прекратите! Оставьте нас в покое! Убирайтесь!
Миска упала на пол. Воск единой спекшейся массой вывалился из нее и раскололся. Цыганка метнулась за стол.
— Все, все умрут! — как болотная змеюка зашипела она, сминая белую фигурку. — Только я останусь. Только мне все будут подчиняться. Меня станут бояться! Я! Я наследница ведьмы!
— Прекратите! — Ира дернула на себя скатерть. Свечи, упав, погасли. Стало темно.
Раздался грохот — это цыганка впотьмах пробиралась к выходу.
— Стой! — Ира налетела на стол, запуталась в скатерти. — Пусть все будет, как раньше!
Стол опрокинулся, полетели стулья. Один из них сбил Иру с ног, и в тот же момент рядом с ней прошуршала юбка.
— Вернитесь! — Придавивший ее стул не позволял Ире быстро вскочить на ноги. — Все равно я найду вас!
Ира выползла из-под мебельной баррикады.
— Мяв! — возмутилась пробегавшая мимо кошка.
— Тебя тут еще не хватает! — в сердцах крикнула Ира, бросаясь следом за ней.
Она хотела придержать дверь рукой, но ее вдруг пронзила жуткая боль. Выронив веник, Ира схватилась за кисть, почувствовала, как под пальцами растекается что-то теплое и вязкое — это вскрылись недавние кошачьи царапины.
— Кошка, — прошептала она, еле держась на ногах от внезапно возникшего головокружения. — Кошка! Она превратилась в кошку. Надо задержать кошку. Черную. В черной комнате.
Во дворе было еще светло, поэтому Ира успела заметить, как к забору метнулась какая-то тень, поднырнула под него и стремглав понеслась по улице.
— Все равно я тебя найду. На вас, проклятущих, всегда находится управа! На каждую нечисть — своя чисть.
Ира резко выдохнула, прогоняя из головы ватную слабость, и побежала за зверьком. Злоба придала ей сил, страх отогнал усталость.