Большая книга ужасов – 52 (сборник)
Шрифт:
Тишина. Огонь есть, дураков нет. Так предложишь человеку зажигалку, а он тебе сразу: «Ты куришь?» Доказывай потом, что в жизни полно других поводов носить в кармане источник огня. В Китовых штанах на мне тоже болталась какая-то зажигалка, но я помалкивал.
– Я спрашиваю, огонь есть? Что, все некурящие?
– Да! – раздался робкий девчоночий голос.
Мы дружно заржали, потому что кто-то явно спалился.
– Ладно, некурящая, давай мне свою зажигу, а я закрою глаза и не буду видеть, откуда она прилете… – В этот момент ему
Сашка с Китом притащили бревно, Леха уселся, продолжая ворчать, а Лена отправила их за следующим, посадочных мест явно не хватало. Мне она сказала: «Хватит хвороста, посиди», – хотя я только и успел поднять пару веточек. Рядом с Лехой уже громоздилась приличная куча хвороста, опять все сделали за меня. От нечего делать я стал подсовывать Лехе бумажки из рюкзака. Он ворчал, что пока не надо, но принимал и поджигал.
Наконец, костер разгорелся. Леха умиротворенно отбросил зажигалку в толпу: «На кого бог пошлет», – и вытянул ноги. Ребята принесли еще бревен, и я сразу пересел к Сашке и Киту, подальше от зануды-воспитателя. Ребята не обратили на меня внимания, они шепотом заканчивали какой-то дурацкий разговор, начатый, похоже, еще в лесу.
– Убедился, Фома неверующий?!
– Нет, – стоял на своем Кит. – Там ничего не написано. Может, он в то дерево на квадроцикле въехал.
– По ухабам и буреломам?
– Ну и что? В этом поселке психопатов, как деревьев в лесу. Как раз, по дереву на каждого…
– Нельзя так говорить…
– Хорошо, мой впечатлительный друг, пусть это будет волк, росомаха, черт с ним, маньяк пусть будет. Но никакой мистики…
– А мне не хотите рассказать? – Надоело подслушивать.
Кит подпрыгнул, как будто сам чего-то маньячил и его застукали. Нет, он бы все равно мне рассказал, но тогда почему-то растерялся.
– Мы лучше покажем. – Сашкин театральный шепот, похоже, слышали все. – Пойдем! – Он неосторожно вскочил, и Леха тут же среагировал:
– Куда это вы собрались?
– За хворостом. Я ему говорю, что хватит, а он…
– Хватит, – подтвердил Леха. – Лучше вон шашлыки нанизывайте. – Он подтолкнул нам рюкзак с мясом и шампурами и продолжил рассказывать Лене какую-то пургу, над которой смеялись только девчонки и он сам.
– Ну и глупо, – ворчал Сашка, нанизывая мясо. – Все равно все узнают и все увидят. Сейчас кто-нибудь в кусты пойдет…
– У Лехи, пожалуй, сходишь, – парировал Кит. – Котяра, блин, это мои последние треники! – Он шлепнул меня по колену, и только тогда я почувствовал жжение. Синтетические широкие штаны мирно тлели от шальной искорки, мне только тепло было, и все. А теперь, когда паленая ткань коснулась кожи…
Я вскочил с воем и принялся хлопать по штанине руками. Кит швырял в меня землей, кто-то из девчонок схватил первую попавшуюся бутылку, но я успел прочесть: «жидкость для розжига» – и ловко увернулся. Сашка вопил: «Снимай, снимай», – а я не слушал и все пытался затушить штаны
Паленая синтетика воняла утюгом. Я задрал штанину, ерунда: парочка маленьких красных пятен, быстро заживет. Нога и не болела толком… Правая, на которой штаны горели. А вот левую жгло как огнем. Я даже штанину потрогал, может и эта занялась? Нет, порядок вроде. А нога болела. Я закатал треники: на левой ноге, которой не касался огонь, было здоровенное красное пятно, от щиколотки до колена.
– В крапиву, что ли, лазил? – буркнул Кит.
А я, уже не стесняясь никого, достал из правого кармана свой бумажный сверток. Бумага не горела, а вот фигурка от жара, должно быть, чуть размякла с левой стороны. Глиняная нога была горячей и мягкой.
– Что это у тебя? – Кит полез руками, но я его оттолкнул и перепрятал сокровище в другой карман.
– Отсядем подальше.
– Давно пора. Ты, Котяра, малость одичал после больницы. Я тебя боюсь.
Я сказал, что сам себя боюсь и сунул в карман кусок холодного мяса, чтобы охладить кукольную ногу. Кажется, я и правда схожу с ума. Кусок говядины со спичечный коробок величиной целиком закрывал размякшую ногу куклы. Моей собственной левой ноге от этого становилось легче и прохладнее. А кукла теперь лежала в правом кармане.
Сашка с Китом притихли. Девчонки достали гитару, кто-то уже что-то пел. Запахло шашлыком, быстро-то как. Я сидел и слушал, как отпускает больную ногу, даже комаров перестал замечать. Или они сами отстали, испугавшись дыма от костра?
– Там венок. – Ни с того ни с сего поведал Сашка, когда я уже успел забыть о разговоре. Леха протянул нам по шампуру, со смешной озабоченностью спросил меня: «А тебе-то можно?» Я с благодарностью принял и утвердительно ответил уже с набитым ртом. Леха отвернулся, а я опять успел забыть про какой-то там венок.
– Венок с фоткой пацана в лесу, слышишь? – не отставал Сашка.
– Угу. На квадроцикле, что ли, влетел?
Кит захихикал, а Сашка посмотрел на меня, как на врага народа, и сказал:
– Ничего смешного. Идем. – Он потянул меня так решительно, что я подвинулся: проще посмотреть, он же не отстанет! Сунул Киту свой шампур и, пригибаясь, чтобы Леха не увидел, драпанул за Сашкой в лес. Леха за спиной пел что-то лирическое, перекрикивая всех остальных. Мне хотелось верить, что он закрыл глаза.
Сашка тянул меня в какие-то колючие кусты, а я все еще думал, что за венок такой и что за пацан. Чтобы лезть сюда на квадроцикле, надо вообще не иметь ума или подвеску иметь такую, что ума не надо. Я споткнулся о корень, чуть не влетел в тонкое деревце, на котором висел венок, и забыл про все квадроциклы. При чем тут они вообще!
На маленькой лиственнице висел тяжелый венок с черной лентой и цветной фоткой. Пацан, мне ровесник. Лицо его мне показалось знакомым.
– Видал? – Сашка кивнул на венок.