Большая книга ужасов – 52 (сборник)
Шрифт:
В глубине квартиры упало что-то тяжелое. Я вцепился в сверток и долго вглядывался в темноту дверного проема. Темнота казалась осязаемой, будто там повесили черную штору или встал кто-то очень большой в черном. Тишина. Я прислушивался, как мог, но если бы тогда хоть ветерок зашелестел листьями на улице, у меня, наверное, случится инфаркт. Кажется, я даже слышал белый шум, как в телефонной трубке. Как тогда в больнице.
Прижимаясь к стене, я потихоньку пошел в комнату, откуда донесся звук. Окна в комнате были большие, и света от уличных фонарей проникало много, но все-таки недостаточно.
Я крался вдоль стены, полируя спиной обои. Все злодеи в кино нападают сзади. Обернешься, а там… Я старался не оборачиваться, а когда не выдерживал, видел только стену и темноту в углах.
По улице проехала машина, из крана капнула вода, и снова тихо. Я подошел к дверному проему и быстро щелкнул выключателем. В комнате никого не было. На полу у кровати валялась отцовская сумка, забыл, надо же! Скорее всего, она и громыхнула. Господи, ну нельзя же так бояться каждого шороха! На всякий случай я прошел дальше, в коридор, врубил там свет и несколько секунд зачем-то разглядывал обивку входной двери. Даже в глазок заглянул – никого. Совсем сбрендил, что тут говорить!
В кухню я возвращался, громко топая и везде включая по пути свет. Никого тут нету, я один, нервные клетки не восстанавливаются! Кажется, я выкрикивал это вслух. Совсем осмелев (или струсив?), врубил телик на полную громкость, так, что у самого уши заложило. По трубе тут же застучали соседи: здравствуй, жизнь, я по тебе соскучился! Я нарезал круги по ожившей квартире, заглядывая в углы, доказывая себе, что бояться тут нечего. Но чем больше я храбрился, тем больше меня щекотало чувство, будто я забыл что-то важное…
Васька! Я раз пятнадцать прошел мимо кухонного стола, где оставил его. Даже успел стянуть еще пару кусков сахара. Развернувшись, где стоял, я рванул опять к кухонному столу и распахнул глаза: свертка не было!
Чтобы осознать этот факт, мне понадобилась, наверное, минута. Минуту я стоял и хлопал глазами перед кухонным столом. Внутренний голос отчаянно шептал, что неплохо бы просто поискать, прежде чем впадать в панику. Сверток мог банально упасть на пол… Столешница была стеклянной, и я, не нагибаясь, видел, что на полу никакого свертка нет. Достала! Все-таки. Она меня достала! Сам виноват. Надо было хватать Ваську и сразу ехать домой. Ну и что, что вернулся бы за полночь! Теперь вообще не вернусь…
Я прислонился к стене, и тут что-то коснулось моей спины. Не завопить было сложно, но я сдержался. Обернулся: никого. Схватился за спину и тут же нащупал твердый бумажный сверток. Васька! Наверное, я его автоматически сунул под майку и забыл. Нашелся! Я достал сверток и готов был его расцеловать. Сам же забыл и уже напридумывал похитителей.
И тут раздался звонок.
Я схватился за телефон, хотя, конечно, понял, куда звонили. Началось. Дождался. Надо было сразу ехать домой, а не оставаться здесь на ночь…
Крадучись, будто мои шаги можно расслышать через железную дверь, я подошел
Пока я на цыпочках бегал искал пульт, меня все-таки засекли. В окно ударил камешек. На ведьму это уже не похоже! Я выключил лампочку на кухне и осторожно из-за шторы глянул на улицу. Внизу под самым фонарем, не скрываясь, стоял Рыжий.
Тьфу ты, блин, напугал! Я уже хотел распахнуть окно и крикнуть ему, чтобы поднимался, но что-то остановило меня. Странное внутреннее «стой», которое не позволило мне оставить Ваську в палате, когда мы уходили в лес. Оно опять появилось. Но это же просто Рыжий! Или нет?
Отчего-то мне тогда настойчиво не хотелось открывать ему дверь. Не от того, что ночь на дворе, не от того, что просто так в гости ночью не ходят (значит, там что-то срочное, к чему я не готов). Не поэтому. В горле шевельнулся ком – клубочек страха за хрупкий кусок глины, от которого теперь зависит моя жизнь. Я просто боялся впускать Рыжего, я видел в нем непонятную угрозу. Да что он может сделать?! А вот не знаю, но это-то и страшно. Просто мой мир столько раз перевернулся за последние дни, что я уже не знал, где свои, а где чужие.
Рыжий вглядывался в окно, а потом пошел в подъезд. Там вроде кодовый замок, а он открыл дверь спокойно, хотя из-за козырька я его манипуляций не видел, но… Нет, лучше не пускать!
В коридор я все-таки вышел. Прилип к глазку и стал ждать. Мне казалось, опасность должна выдавать себя взглядом или видом. Хотя знал, что нет. А все равно прилип. Рыжий взлетел на этаж, будто за ним черти гнались, и затрезвонил в дверь. Я не хотел его пускать тогда, но у меня сработал какой-то неведомый рефлекс: человек торопится – пусти, потом разберешься. Рука сама потянула задвижку, ноги сами сделали шаг назад. Рыжий влетел и захлопнул за собой дверь, а еще спиной к ней прижался, как в кино про погоню.
– Тщщ! Она меня заметила!
Объяснять мне не пришлось.
– Она где-то здесь?
– У тебя под окнами! Шутка… – Рыжий прошел в комнату, плюхнулся на то, что подвернулось, и попал на пол. – Во дворе она у себя. А я к тебе огородами бежал, чуть не наступил на нее, прикинь!
Фонарь за окном освещал встрепанную шевелюру Рыжего и надорванный рукав на несвежей футболке. Это зрелище меня неожиданно успокоило: я пошел на кухню, включил чайник, крикнул Рыжему, чтобы топал сюда, и уселся грызть недоеденный сахар.
– Ты чего это, меня чаем вздумал поить?
– Кофе. Больше нет ничего.
– К черту кофе, нам идти надо. Ночь сегодня подходящая, новолуние. Если хочешь избавиться… – Он поискал глазами Ваську и прямо уставился на него. – У тебя тут небось и совочка детского нет. И я не захватил ничего. А, ладно, пошли! По росе земля мягкая… – Он порылся в кухонных ящиках и достал деревянную лопатку для жарки. – Палка-копалка! Сойдет. Ну пошли уже! Меня, знаешь ли, не премируют за ночные прогулки.