Большая книга ужасов – 56 (сборник)
Шрифт:
Пролез, чудовище. Пролез, убийца морских свиней!
Бум-м – бам! – наяривал барабан.
– Солдат выражает свою радость троекратным «ура», – сообщил голос из репродуктора.
То ли солдаты слабо кричали, то ли это замечание было не командой, а просто мыслью вслух, но «ура» я не услышала.
Как последнее доказательство Дрюниного бегства, на колючке висела оранжевая нитка, вытянутая из футболки. У Дрюни страсть к ярким цветам, ему надо было родиться девчонкой.
Бежать за помощью было некогда и стыдно: краска с лица не смылась, я только докрасна разодрала
Оставалось действовать самой, пока Дрюня ушел недалеко. Я отломила ветку с рогулькой, подставила под нижний ряд колючей проволоки и по Дрюниному подкопу вползла в запретную зону.
Лес здесь был не гуще и не страшнее, чем тот, по которому я бежала раньше. Но рос он уже на земле полигона, в которую сотню лет вбухивали снаряды и мины. Может быть, я проходила над какими-то зарывшимися в землю, а осколки так просто звякали под ногами. Попадались толстенные, как от чугунной сковородки. Из раненых елей сочилась смола. Пни торчали, как свечные огарки, все в смоляных натеках.
Следопытка из меня никудышная, но и Дрюня не индеец Чингачгук. Шел он как обычно, загребая ногами и ломая все, что попадалось под руку. Отфутболенные шляпки грибов разлетались во все стороны.
Грузди и свинушки в запретном лесу росли полянами: в середине трухлявые гиганты со шляпками с лопух, по краям крепенькие грибочки, которые так и просились в банку с рассолом.
Минут через двадцать я наткнулась на пригорок, сплошь усеянный белыми. Шляпки росли так тесно, что слиплись краями в черепаший панцирь. Сходство с черепахой пришло в голову не мне одной: Дрюня потоптался по вершине, сшибая лишние грибы, чтобы получилось ровно, и… пропал.
Обойдя поляну, я не нашла новых следов. Нахально краснели шляпки мухоморов, цвели колокольчики, трава выглядела не примятой. Или брат устал рушить все на своем пути и пошел как обычные люди, или его унесли.
Я села рядом с грибной черепахой, не зная, паниковать или радоваться. Если Дрюня ушел сам, то как его теперь искать? А если унесли, то все в порядке. Штатские не ходят на полигон, а солдатами командует Пороховницын. Дрюня мог не встретить его самого, но уж знакомством с лейтенантом похвастал. Сейчас, наверное, сидит в военном городке у дежурного и наслаждается барабанным «бум-м – бам!».
Ничего не оставалось, как идти с зеленой рожей да в военный городок. В любом случае. Застану там Дрюню – дам по шее и скажу спасибо Пороховницыну. Не застану – попрошу, чтобы помогли искать.
Раздумывая, я ковыряла землю носком кроссовки. (Плохая привычка, знаю. У меня под письменным столом в паркете протерта ямка.) И доковырялась: из-под хвои, из-под прелых трав сверкнул белый кругляш. Опаньки! Корешок от срезанного гриба.
Дрюня не мог срезать гриб, у него нет ножа. Солдаты могли, но им запрещал Пороховницын.
Я стала приглядываться и поняла, что грибов еще недавно было втрое больше. Неизвестный оставил только старые, с позеленевшей снизу шляпкой, а все, что получше, срезал и замаскировал следы. Стоило разгрести хвою, как в глаза бросались белые кружочки в земле. Они были еще влажные на срезе.
Это напугало меня больше, чем все малопонятные опасности полигона. Лучше бы снаряд нашла, честное слово. Снаряд то ли взорвется, то ли нет, а встреча с типом, собирающим грибочки на этой пропитанной ядами земле, уж точно не обещала ничего хорошего. Ушел он совсем недавно и мог столкнуться с маленьким доверчивым Дрюней…
Я кинулась назад к ограде из «колючки». Буханье барабана слышалось в стороне, но бежать на звук я боялась: мало ли какой там бурелом. Нет, лучше старым путем выйти на тропинку, которая меня еще не подводила, и…
И я с разбега налетела на кочку и грянулась подбородком об узловатый корень. Определенно, сегодня у моей физиономии был не лучший день. «До свадьбы заживет. До моей-то уж точно», – успела подумать я, и вдруг земля подо мной забилась, упруго толкая в живот.
От ужаса я взревела так, что не узнала собственный голос. Барахтающаяся кочка подо мной отозвалась истошным визгом. В живот ощутимо били крохотные копытца. Перевалившись на бок, я выпустила пятнисто-полосатого поросенка. Он был чуть больше кошки.
Не успела я удивиться, откуда здесь взялся поросенок и почему он так странно раскрашен, как из-за елки показалась его разгневанная мамаша.
Кабаниха!
Вместе с вздыбленной на загривке черной щетиной она была мне выше пояса, а весила центнера полтора. Я рванула в чащу, не сообразив, что как раз там ей легче бежать. Ветки, хлеставшие мне в лицо, проходили у нее над загривком.
Обернуться и рассмотреть преследовательницу не было времени, да я и с одного взгляда запомнила ее навсегда. Господи, туша какая, вот сейчас, сейчас догонит, опрокинет и растопчет! А клыки! Острые, закрученные винтом – в самый раз кишки наматывать.
Среди зелени мелькнула серая стена, и я бросилась к ней. Стена – значит, люди. На худой конец, если там одни руины, на нее можно будет влезть.
Разглядеть сооружение мешали густо росшие елочки. Я врубилась в них и увязла, как жук в одежной щетке. Кабаниха насела. Клянусь, я чувствовала пятками ее горячее дыхание. Тысячи иголок вонзались сквозь футболку и сдирали с меня кожу. Я орала и ломилась к спасительной стене. В гробу я видала эту природу! Животных – в клетки! Все закатать в асфальт, чтоб им негде было прятаться, а кислород для дыхания добывать химическим путем!
Когда кожа слезла до голого мяса, заросли кончились. Я вывалилась на поляну и, прежде чем кабаниха проломилась за мной, успела отбежать метра на три.
Сооружение оказалось бетонным колпаком с узкими амбразурами и железной дверью – кажется, правильно его называть блиндажом или дотом. Людей там не было, точно. Судя по всему, на блиндаже когда-то испытывали снаряды. Он покосился и треснул; в щербинах и сквозных дырах торчали стальные прутья. Ржавая дверь не внушала доверия: если она не откроется с первого рывка, то несущаяся следом туша размажет меня по железу. Надеясь отыграть у кабанихи еще хоть секунду, я рванула из последних сил. В амбразуру не пролезу, надо схватиться за вон ту торчащую железку, подтянуться…