Большая книга ужасов – 58 (сборник)
Шрифт:
Сам для себя Шейкин решил, что, раз такое дело, спать он не будет. Поэтому уселся с клюшкой в обнимку на кровать и стал ждать. Сначала ничего не происходило, а потом открылись дверцы шкафа, и оттуда вылезла Подгорнова. Волосы у нее были еще более лохматые, чем обычно, а лицо бледное и испуганное.
– Ты чего, Чайник, совсем сбрендил? – напустилась она на ошарашенного Вальку. – Трупы в шкафу хранишь. Они же воняют!
– А где их еще хранить нужно? – зачем-то спросил Шейкин, хотя он не понял, о каких
– Как где? В холодильниках. А лучше бы ты их закопал – ни одна собака не найдет.
– А их там много? – Валька с опаской покосился на свой небольшой шкаф.
– Что, я считать буду? Сам с ними разбирайся, а мне некогда. – С этими словами Машка уселась за его письменный стол, который оказался уставленным чашками с чаем, вазочками с конфетами, и стала все это уплетать и с причмокиванием выпивать.
– А ты чего это тут расселась? – возмутился Шейкин и клюшкой ткнул Подгорнову в бок. – Иди отсюда, это моя комната.
– Ты сначала со шкафом разберись, – невозмутимо отозвалась Машка, выбирая в пакете самый большой сухарь, – а потом ко мне приставай.
До этого тихо стоящий шкаф стал вести себя странно. Он пошатнулся, хлопнул дверцами, и из него сначала посыпались красные руки, а потом вывалился он сам, Шейкин, собственной персоной. Голова его была свернута набок, синюшная шея неестественно вывернута. Шкаф опять дернулся и выбросил из себя еще одно тело. Головы у тела не было, но по рубашке и по крепко сжимаемой в руке клюшке Валька понял, что это опять он. Потом появилось тело, перерубленное пополам, выкатилась голова и еще десяток рук.
– Я же говорила! – Машка вовсю хрустела шоколадкой, откусывая от целой плитки. – Убирай все обратно, ты мне аппетит портишь. Башкой нужно думать, когда что-нибудь в шкаф кладешь. – Она постучала кулаком по лбу. Звук получился звонкий, как будто Машкина голова была пустой. Она без остановки часто-часто стучала по своей черепушке, а Валька сидел и думал, что если она еще немного так постучит, то голова расколется и оттуда выйдет много-много маленьких Подгорновых, и тогда он точно не будет знать, что с ними делать. А тут еще эти трупы…
Стук становился все навязчивее и громче. Шел он уже не от Машкиной головы, а отовсюду, как будто сотня рук схватила по молотку и стала дубасить по стенам. Шейкин испугался, что сейчас и ему дадут по голове. Он дернулся, стал куда-то проваливаться и оказался на полу.
Сквозь шторы прорывалось солнце, в комнате было нестерпимо душно. В дверь стучали.
Спросонья Чайник решил, что это опять ломится Красная Рука, и в панике пошарил вокруг себя в поисках клюшки.
– Валентин! – позвала мама. – Что там у тебя? Открывай.
– Мама? – Свой голос казался ему чужим и незнакомым. – Это ты?
– Валентин, не придумывай! Выходи быстро, тебе в школу пора.
Остатки
– Мама, а это правда ты?
– Господи, что за вопрос? Ты там не заболел случайно?
– Как фамилия Машки? – на всякий случай спросил Чайник.
– Подгорнова. Да что с тобой?
Шейкин облегченно вздохнул и начал разбирать свою баррикаду. На пороге действительно стояла мама, и вид у нее был встревоженный.
– Ты цел? – она испуганно огляделась. – Это что, война?
– Нет. Это я уроки делал, не хотел, чтобы мне мешали, – не моргнув глазом, соврал Валька.
– Какое рвение в конце года… – К Валькиному счастью, мама не видела заляпанного окна, скрытого шторой. – Иди завтракать, тебе в школу пора.
Валька пинком ноги отправил клюшку обратно под кровать и пошел на кухню, по дороге с опаской покосившись на приоткрытую дверь туалета. Но оттуда никто вылетать не собирался.
Вафлю он увидел еще издалека. Тот неуклюже топтался посередине школьного двора. Валька жестом руки прервал поток Машкиных мечтаний о том, как им классно будет вдвоем в Самаре, и сделал два шага назад.
– Подхолмкина, – устало произнес он, – ты лучше не мечтай, ты чем-нибудь полезным займись – деревья сажай или клумбы поливай. А лучше сделай так, чтобы Семенов не заметил, как я войду в школу.
Машка обиженно сморщила носик, так что веснушки звонко цокнули, столкнувшись друг с другом, и пошла к одинокому Вафле. Она смогла повернуть его так, чтобы он не смотрел в сторону Шейкина. Но когда Валька уже схватился за ручку двери, за его спиной раздался радостный крик:
– Валя, а я тебя жду!
– А я тебя – нет, – отрезал Чайник, зло поглядывая на ставшую пунцовой Подгорнову. – Чего ты здесь торчишь?
– Я подумал, откуда взялся у тебя этот медальон? Может, его вернуть надо? Вдруг кто-нибудь потерял.
– И долго думал? – ехидно осведомился Валька.
– Я вечером сидел и представил, что этот медальон кто-то может искать. Что для него это важно.
У Вальки в голове родилась гениальная идея.
– Давай его сюда, – протянул он руку, – я положу туда, откуда взял.
– А у меня нет, – растерянно заморгал глазами Коля. – Я его дома оставил. Такая ценная вещь – вдруг снова потеряется.
– Пойдем. – Валька уже шагал вниз по ступенькам. – Зайдем к тебе, заберем.
Ему пришло в голову, что если медальон окажется у него, то все беды закончатся и к нему не будут лезть всякие упыри и вурдалаки.