Большая книга ужасов. Millennium
Шрифт:
– Со мной, – вырулил из небытия Постников, – со мной ничего не случилось! – Он одарил всех лучезарной улыбкой. – И в эти сказки я не верю.
– Пося, все, что могло, с тобой уже случилось, – ласково произнес Кривой. – Там лечить нечего.
– Чего это у меня лечить нечего? – мгновенно обиделся Валя. – У меня всегда есть, что лечить. Как и у других.
– Ну… тогда ты первый клиент в гости к покойнице, – улыбнулся, а вернее, скривился Кривой. – Она тебя ждет.
– Чего это меня ждет? – засуетился Постников. – Она, вон, Королева выбрала. Отоспался, теперь снова к ней помчится.
Лешка моргнул раз, другой и
– А кто это ей нашего Королева отдаст? Нет, он мне нужен. А вот ты, Пося, кому нужен?
Сначала она пронзила Валю холодным взглядом, а потом резко приблизилась к Лешке и поцеловала его в губы. От неожиданности Кабанов чуть не навернулся со своего насеста. Улыбка Кривого превратилась в злобный оскал. Один Лешка расцвел от внезапно привалившего счастья.
Валька оскорбился. Он шмыгнул носом, воинственно сощурился, и спокойно ответил:
– Я сам себе нужен. А вот ты кому будешь нужна, когда смена закончится?
И отступил на шаг.
– Ну ты, парень, нарвался! – Кривой легко перескочил через высокий бортик беседки.
– О! – Матвей остановил несущегося мимо него Кривого. – Голодный? Хорошо. Строимся завтракать! Для тех, кто еще не знает – завтра мы идем в поход к месту падения самолета с первым космонавтом. Двадцать пять километров пешком туда, обратно на автобусе. Кто не хочет идти, отправляется на весь день в изолятор для гуманитарной помощи.
– Для какой помощи? – не расслышал Постников.
– Гуманитарной, придурок! – процедил Кривой, останавливаясь за его спиной. – На органы разберут, а обратно не соберут. Или соберут, но не тебя.
– Да? Тогда я в поход! – заторопился Валя.
– Если дойдешь…
Потеряв в лице Кабанова соперника за внимание Зайцевой, Кривой с явным удовольствием накинулся на безобидного Постникова.
– За собой следи! – храбро отбивался Валя.
– Готов поспорить на то, кто первым окажется в изоляторе, – напирал Кривой.
– Было бы о чем спорить, – не сдавался Постников.
– А вот и посмотрим!
– Вот и посмотрим!
– Посмотрим!
Переругиваясь, они плелись в хвосте растянувшейся колонны.
Проснувшаяся Моторова сидела на лавочке и смотрела, как ее лучшая подруга Ирка Зайцева идет к столовой под руку с ее любимым Королевым. А Кривой мирно вышагивает рядом с Посей.
Мир рушился.
Аня медленно откинулась на стенку беседки и закрыла глаза. Она проспала что-то важное. Прилетели инопланетяне и сообщили, что мир будет другим, что все станут ходить на головах, а питаться одним мороженым. Что небо скоро приобретет приятный зеленый цвет в фиолетовую крапинку.
Моторова потерла глаза, понимая, что это бред. Просто надо было найти ту петельку, что вдруг выскользнула из-под спицы и побежала вниз, распуская вязание. Аня даже пальцами пошевелила, словно у нее в руках были волшебные спицы, что творили полотно реальности, в котором вдруг оказалась дырка.
Лешку Королева она заметила еще около ДК, где собирались счастливые обладатели путевок в детский оздоровительный лагерь «Радуга». Высокий, красивый, с независимым видом он стоял у ступенек и с легкой улыбкой смотрел вокруг – на суету, беготню, крики и внезапные слезы малышни.
Заметив Анькин восторг, подруга Ира презрительно фыркнула и прямым ходом пошла знакомиться. Они обе стояли рядом с Лешкой, когда начали подходить ребята – его друзья по первой смене, по прошлым годам. Они оказались рядом в автобусе, и когда Алена запела всем известную песню про Ассоль, Королев первым положил Ане руку на плечо, и она вместе с ним стала раскачиваться в такт веселому мотиву, подпевать, счастливо закатывая глаза. Утром он первым поздоровался, первым подошел к ней на дискотеке, даже осторожно поцеловал ее в щеку во время медленного танца. Он дал ей тетрадь с отрядными песнями, где среди знакомых текстов обнаружилось неожиданное – его стихи. За десять дней Моторова влюбилась в Королева окончательно и бесповоротно. И как-то само собой подразумевалось, что и она ему тоже нравится – он никогда не отказывался с ней поболтать, они вместе сидели в столовой, он всегда отдавал ей свои котлеты, потому что терпеть их не мог, и с удовольствием забирал ее макароны и хлеб с маслом, которые обожал.
Объяснения, лишние слова – к чему все это, когда и так ясно, что это ЛЮБОВЬ! Он не возражал, когда она ходила к нему в изолятор, забрасывала на второй этаж конфеты. Он все это с готовностью принимал. Значит, все было понятно. А теперь – что же? Все непонятно?..
Стало холодно. Аня зябко обхватила руками плечи. Лето превращалось в осень. Отряд ушел. Она осталась одна.
В голову не приходило ни внятного объяснения, ни четкого решения. Было только немного обидно, что жизнь закончилась. Что будет дальше – неважно.
– Со мной тоже так было!
Откуда взялась эта девчонка? А впрочем, все равно… Взялась и взялась. Сидела в дальнем углу беседки, в тени, откинув голову, так что ее и разглядеть толком не получалось. Темная футболка и темная юбка до колен. На ногах белые спортивные тапочки. Светлые волосы перекинуты через плечи, прикрывают грудь.
– Мы даже целовались. А он потом взял – и стал гулять со Славкой. Ага, ага, – торжественно закивала незнакомка. – Прикинь! У нее, типа, подруга была, Зиночка, конопатая такая. У нее, типа, что-то с Петюней было. А Славка возьми да начни на этого Петюню наезжать. Короче, ругались они, ругались, а потом целоваться стали. Прикинь! Зиночка – к моему Пашке, они вроде как с Петюней дружки. Ну, тот и вставил Петюне по первое число. Славка только и успевала за йодом да за зеленкой бегать. А потом я смотрю, а она уже никуда не бегает, а ходит под ручку с моим Пашечкой. Прикинь? – Незнакомка попыталась включить Моторову в разговор, но ответа не получила. – А еще умереть со мной вместе собирался… – И четко выговаривая каждую букву: – Предатель! Знаешь, что бы я делала со всеми, кто говорит, что любит, а потом бросает?
– Что? – бесцветно переспросила Аня.
– Убивала бы!
Аня опустила глаза. Это выход. Убить… Только не Королева. Она слишком его любила, чтобы причинить вред.
– Я бы их всех, всех убила! – с неожиданной яростью произнесла незнакомка. – За то, что не любят, а врут, что любят!
Принявшая решение Анька выпала из транса самобичевания и внимательно вгляделась в собеседницу.
– А ты откуда? – задала она вполне резонный вопрос. Первые три отряда жили в одном корпусе, и за десять дней лица более-менее примелькались. Эта же девчонка вроде как была знакома Аньке, но не по отрядным делам. Где же она ее видела? Дочка кого-нибудь из обслуживающего персонала? – Ты кто?