Большая Красная Кнопка
Шрифт:
Всегда она бродит, когда в ней нужда, тут уж ничего не поделаешь.
Собрали с полок книги, стали варить лапшу. На чай не осталось сил, я свалился на пол. Надо задвинуть дверь… Ладно, потом.
После ужина попробовал разобраться с камерой, но не удержал, выронил, она стукнулась о пол, рассыпалась в мелкие детали. Оказалось, что все это оборудование устроено очень крошечно, я думаю, что и Петр, искушенный в оружейных делах, не смог бы при желании собрать камеру воедино до рабочего состояния. Мудры были древние, нечего
– Это еще что, – зевнул Егор. – Были такие аппараты, которые только в микроскоп разглядеть получалось, настолько маленькие.
– Как же их тогда делали?
– А их не люди делали, а роботы. Только у роботов такая точность. А люди…
Егор достал будильник.
– Вот будильник только у людей получается.
Он прислушался к тиканью, что-то проверил внутри.
– Вообще-то рано еще… – сказал он. – Успели бы еще пол-этажа проверить.
– Завтра давай…
– Ладно. Завтра так завтра.
Мы еще помолчали, позевали.
– Может, на четвертый поднимемся? – предложил Егор.
Я не ответил.
Меньше всего хотелось сейчас куда-то идти. Хотелось сдохнуть, но я знал, что надо чуть потерпеть. Выдержать. Уже рядом, в двух шагах. Удивительно.
Я прислушался к себе – есть ли трепет? Трепет обязан наличествовать в таких важных ситуациях… А нет трепета. Беготня, стрельба, ошметки в разные стороны, и каждую минуту сожрать норовят, и опять беготня, за которой забывается цель, забывается, зачем все это вообще. Жрешь горячую китайскую лапшу, думаешь – хорошо-то как, и никакой, никакой цели…
А когда этой цели все-таки достигаешь, сразу другая возникает. Вот узнаю я про то, как оно получилось. Узнаю, где эта Красная Кнопка. Потом отправлюсь ее нажимать. А как нажму… Еще что-нибудь образуется. Потому что конца движению нет, путь этот навсегда, стоит сделать первый шаг. Достижение цели – это все, остановка. Смерть. Вверх, вверх по ступеням жизненной лестницы, и на каждой смерть, смерть, смерть… А что самое смешное – в конце тоже смерть.
Ну, или бессмертие.
Вот нажму я на эту кнопку. Кошмар, наверное, закончится. А дальше?
Я представил.
Некоторое время она еще останется. Погань. Станет прятаться по щелям и темным углам, подкарауливать запоздавших, нападать на неопытных. Но пройдет совсем немного, и она исчезнет, растает и растворится. Мир станет пуст, вокруг установится прозрачная тишина.
А потом начнется Возвращение.
Мир снова поменяет свой лик, сбросит уродливую железную маску и улыбнется новой жизни. И когда все успокоится, когда люди сбросят в шахту и засыплют последнего волкера, когда новый мир укрепится на пепле старого, люди начнут вспоминать.
Жизнь, страшную и безнадежную.
Сухие безводные годы, десятилетия морозов, землетрясы, голод, сыть.
Героев. Герои ведь тоже свои были. Гомер, Курок, я. Егор вот. Он, конечно, не до конца герой, но он героев
Прочитают – и не поверят. Станут пугать сумраками непослушных детей, станут наряжаться в них на праздники, маек с их изображением понаделают.
Наверное, ради этого стоит. Вот как раз ради этого.
Ради жизни.
Телецентр. Архив. Кнопка. Уже совсем рядом.
– Да…
Егор вздохнул.
– Надо было сверху начинать, – сказал он. – Подняться до крыши, а потом вниз, так легче.
Это вот неплохая идея. С утра так и поступим. Сверху вниз. Сейчас бы поспать хорошенько…
Не получалось. Сначала я прислушивался к будильнику, к его тиканью и проворачиванию шестеренок, затем мешала боль. Жар от ноги добрался уже до живота, сердце разгонялось от него, это тоже мешало. Когда Егор в очередной раз сказал, что все равно делать нечего, а четвертый этаж ему кажется наиболее интересным, потому что именно на четвертом этаже работал его предок дельта-оператор, я плюнул.
– Ладно, – сказал я. – Пойдем.
Отправились на четвертый этаж.
Коридор направо, коридор налево, двинули сначала налево. Прошли почти до конца.
– Смотри! – указал Егор пальцем.
Коридор был перекрыт железной загородкой, от стены к стене, от пола до потолка. Наспех сварена из металлических дверей. Внизу, у стены дыра. Ровная, человека в два шириной, гладкие оплавленные края. Направленным взрывом выбили, аккуратным и точным. Сделали так, что даже стены не пострадали. Большие специалисты своего дела работали, сейчас таких не встретишь. Да и веществ подходящих тоже нет.
– Мощно, – сказал Егор.
– Зачем перекрыли, интересно?
– Отсидеться, может, хотели?
– Может. Пойдем посмотрим.
Я подкрутил карбидку, пролез в дыру за перегородку.
– А вдруг они еще там? – спросил Егор из-за спины.
– Кто?
– Телевизионщики…
– Конечно, они там. Вопрос в том, в каком они там виде. Вряд ли живые…
– Хорошо, если совсем дохлые, а могут быть…
– Разберемся. А что ты боишься, тут ведь наверняка где-то твой родственник. Не трясись, Егор, мертвяк своего не обидит. К тому же мрецы – из погани разновидность самая преспокойная. Тебя папка, что, не учил, как с ними разбираться?