Большая нефть
Шрифт:
— Григорий Александрович, лично я считаю, что необходимо немедленно вылетать в Москву и просить о дополнительных лимитах на строительство домов для нефтяников. Пока будут балки — будем гореть.
— Что нам ответит Москва, полагаю, вы знаете? — сказал Буров, сердясь на Федотова за то, что тот прав. Пока будут балки — будут и пожары.
— Я догадываюсь, — с нажимом произнес Федотов. Обтер платком лысину. Видно было, что тема его сильно беспокоит. — Вы напрасно сдаетесь, не начав борьбы, товарищ Буров. Надо обивать пороги. Просить, настаивать. Снова и снова! Без этого — никак.
— Можно подумать, мы имеем дело с каким-то врагом, —
— Согласен, — поднялся Дорошин. Федотов глянул на парторга с легким презрением: Дорошин всегда соглашается с Буровым. Друг за друга горой. Иногда — в ущерб принципам. — Я согласен с Григорием Александровичем, — с нажимом повторил Дорошин. Он явно догадывался о том, какие мысли посещают сейчас главного инженера. — Ситуация не из простых. Но справляться с ней предстоит собственными силами.
— Может, поставим пожарную каланчу? — предложил Михеев. Непонятно было, всерьез он советует или насмехается.
— Это вариант, Василий Игнатич! — подхватил Дорошин. — А вы, Анатолий Викторович, — повернулся он к Банникову, — проведите среди жителей дополнительные беседы по технике безопасности.
— Да говорили уже, толку нет, — отмахнулся Банников. Не верил он в пользу душеспасительных бесед.
— Что же, замкнутый круг у нас получается? — всплеснул руками Дорошин.
— Необходимо настрого запретить пользоваться приборами с открытой спиралью, — резко сказал Буров. — Проверить проводку. Плохую — заменить. Мер должно быть несколько, но все радикальные и решительные. Тогда порвется и замкнутый круг. Хотя все это, конечно, до поры до времени. Необходимо переходить к капитальному строительству.
— Где мне взять свободных электриков? — всполошился Федотов. — Вам легко распоряжаться — заменить плохую проводку, а как я это на практике буду осуществлять? Да что электрики! Кабель где взять? Это не целевое расходование.
— Готовьте приказ, я подпишу, — сказал Буров. — Все, товарищи. Совещание окончено. Отдыхайте. Надо иногда и отдыхать…
Буров пришел домой ближе к полуночи. Галина уже перестала его ждать. Марта давно ушла. Галина читала взятую в библиотеке книгу. Когда хлопнула входная дверь, она даже не подняла головы.
Донесся запах дыма, табака, пота. Она криво улыбнулась. Вот и вернулся. Кормилец, муж. Она отложила книгу, направилась к плите — разогревать давно остывший обед.
Буров долго, с остервенением умывался. Вышел в свежей рубашке, с сырыми волосами.
— Галя, меня могут снять с работы, — сказал он вместо приветствия.
— Скорей бы! — сорвалось у Галины.
Он остановился посреди комнаты, уставился на нее с удивлением. И потому, что он так смотрел на нее — как будто впервые увидел, — она не выдержала.
— Да-да, не надо так на меня смотреть! — выкрикнула Галина. Слезы опять потекли из ее глаз, губы задрожали. — Удивлен, да? Работа, работа, работа! Только о ней и слышу — о твоей работе! А о нашей семье, Гриша, ты поговорить не хочешь?
— О чем? — удивился Григорий Александрович.
Он абсолютно не понимал, что происходит. До сих пор свято был уверен в одном: Галина — всегда на его стороне. Весь мир может гореть огнем, все могут обратиться против него, но Галя, верный соратник и друг, всегда останется рядом, поддержит, поймет, не подведет. О том, что в душе у Галины накапливается обида, о том, что она долго, терпеливо, тайно страдает, об этом Буров и помыслить не мог. Они ведь вместе! Они плечом к плечу работают ради блага всех людей! Какие могут быть страдания? И как она вообще может в чем-то сомневаться?
— По-моему, с семьей у нас все в порядке, — осторожно заметил Буров. — Что-то случилось?
Он подумал о ее здоровье, о возможной беременности.
Но Галина мгновенно разрушила эти предположения.
— А разве нет? — резко возразила она. — У нас ведь давно с тобой нет никакой семьи, Гриша. Одна только видимость.
— Галя, успокойся, — сказал Буров. — Ты, наверное, устала сегодня.
— Замолчать? — повысила голос Галина. — Опять? Так и будем с тобой молчать, делать вид, будто все в порядке?
— Так а что не в порядке-то? — удивился Буров, принимаясь за обед. Он почти успокоился. Галина бушует по какому-то женскому поводу, это пройдет. Все женатые мужики время от времени попадают под град женских упреков. И это всегда проходит само собой.
— Значит, нет проблемы? — настаивала Галина.
Буров жадно набросился на суп. Он изголодался за сегодняшний день. Времени даже перекусить не было совершенно.
— Да о каких проблемах ты говоришь? — с набитым ртом переспросил он. — Нормальная у нас семья. Может, не самая лучшая, не образцово там показательная. Но нормальная. Не самая худшая. Галина, ты раздуваешь скандал на пустом месте, просто от скуки. А у меня серьезные проблемы на производстве. И до сих пор нет первой нефти…
— Нефть! — закричала Галина, теряя остатки самообладания. — Нефть! Нефть! Мы уже десять лет говорим с тобой только о нефти! Когда ты был буровым мастером, мы хотя бы виделись… изредка. Когда ты стал начальником… Я надеялась, что начнется наконец оседлая жизнь. А что получилось?
— Не сгущай краски…
— А я и не сгущаю. Не требуется ничего сгущать. Ты ночуешь теперь в кабинете, и жена твоя — буровая вышка.
Буров уронил ложку.
— Так. Проблемы на работе. Проблемы в семье. Ты права, Галина. Это во мне все дело!
Он встал, отодвинул тарелку и отправился спать.
— Я в Москву уезжаю, — сказала Галина, глядя на захлопнувшуюся дверь. — К маме!
— Делай что хочешь, — послышалось из-за двери.
Усталый, тяжелый голос. Галина прислушалась — не скажет ли Буров еще что-нибудь. Но до нее почти сразу же донесся храп. Муж провалился в сон.
— Поговорили, — прошептала Галина. — Что ж, если так… Если все так оборачивается… Может, оно и к лучшему.
Косыгин приехал. Известие о том, что самолет из Москвы приземлился, выдернуло Бурова из постели. Он едва перемолвился с Галиной словом, не замечая, как странно она на него смотрит. Он не слышал ее беззвучного крика. А она заклинала: «Обрати на меня внимание наконец! Взгляни мне в глаза. Ты не можешь не увидеть в них боли… Я сегодня уезжаю. Я уже купила билет. Я хотела сказать тебе об этом и услышать: „Галя, что ты делаешь? Скоро все переменится к лучшему, обещаю тебе. Галочка, не уезжай. Я не могу без тебя, без твоей молчаливой поддержки. Все будет хорошо, Галя“».