Большая охота на акул
Шрифт:
Посол США Джеймс Айзек Лоэб, без сомнения, самая одиозная личность в новейшей истории Перу. В «Банкирском клубе» не найдется ни одного человека, который не рассказал бы, в чем он ошибается и что именно ему следовало бы сделать. Самая распространенная критика – что он насильно скармливает демократию народу, который понятия не имеет, о чем идет речь.
Номинальный глава хунты генерал Рикардо Перес Годой, наконец, назвал Лоэба «Aprista», что, по сути, означает враг государства. Если он вернется в Лиму, Лоэба точно объявят персоной нон грата, а в деловых кругах именно на Лоэба возлагают вину за отказ США признать хунту. Общее мнение – мол, Кеннеди «ввели
Генерал Перес произвел впечатление на иностранных журналистов в Лиме своим уникальным чувством слова и его глубинного значения. Он недурной оратор и в первом же своем выступлении после переворота объяснил случившееся так: «Мы наблюдали процесс мошенничества на выборах, в ходе которых не соблюдались даже самые элементарные права граждан. С болью, озабоченностью, поджатыми губами и сухими глазами вооруженные силы наблюдали за тем, как приносят в жертву наш народ, нашу страну, наше будущее».
По сути, военным удалось раскопать лишь семьдесят фальшивых бюллетеней из двух миллионов, но это не помешало генералу Пересу выступить по телевидению, чтобы повторить свои размышления вслух.
«У малых мира сего, у забытых рабочих, у избирателей, которые во многих случаях лишены элементарных социальных, экономических и культурных благ, теперь пытаются отнять единственную их надежду. Надежду обрести прогресс и социальную справедливость, которых они заслуживают, и все это за счет мошеннического уничтожения свободы голосовать. Мы не согласны. Долг военных принуждает нас взять на себя тяжкий груз, приняв функции правительства, которое формально должно находиться в руках гражданских лиц, чтобы водворить мир, порядок и уважение к законам, которыми руководствуется республика. Нас зовет великая цель – спасение демократии».
Ранее в том же выступлении генерал Перес говорил об «огромном мошенничестве на выборах», сказал, что «народ безжалостно обманули», обвинил национальный избирательный комитет в попытке «скрыть нарушения» и объяснил, что бывший президент Прадо, на тот момент прозябающий в плавучей тюрьме, выказал «недостаток объективности», сам не аннулировав выборы.
Это трудно усвоить, особенно тем шестистам тысячам или около того сирым и забытым избирателям, которые опустили бюллетени за АНРА и доктора Виктора Рауля Айя де ла Торре. Но генерал Перес снискал похвалы в тех кругах, где до того не понимали, что демократию лучше всего сохранять, установив военную диктатуру. Также его хвалили за красноречивые атаки против тех, кто вмешивается в право народа выражать себя посредством выборов.
Очевиднее всего в Лиме то, что самое большое мошенничество – это попытка военных объяснить и оправдать переворот. Трудно найти кого-то, кто всерьез верит, что они захватили власть из-за «огромного мошенничества на выборах». Национальный избирательный комитет, группа уважаемых юристов, никак не связанных с АНРА, изучил обвинения и обнаружил, что, хотя имелись отдельные случаи ложной регистрации и множественного голосования, сумма нарушений была слишком мала, чтобы сказаться на исходе. Президент Прадо согласился – и за свои труды был изгнан в Париж, когда военные решили подкрепить свои обвинения шермановским танком и обученным в США батальоном рейнджеров.
Хунта назначила новые выборы на 9 июня 1963 года, но во всей Лиме верят в них, похоже, только таксисты, портье в отелях и разношерстная братия тех, кто имеет постоянную работу и кто голосовал за генерала Мануэля
Впрочем, эта перспектива его не пугает. «Здешние люди, как дети, – объяснил он. – Они целый день жалуются на дисциплину, но в глубине души она им нравится. Она им нужна».
«Давайте тут не глупить, – добавляет он. – Этой страной заправляют богатые люди. Они же правят и нашей страной. Так почему не взглянуть в лицо фактам и не поблагодарить за ту стабильность, какую имеем сейчас? Эти люди – антикоммунисты. Давайте признаем хунту, пусть помощь по-прежнему поступает, и давайте жить дальше. – Он снисходительно улыбается. – На наш взгляд, молодой Кеннеди тут просто вышел из себя. А теперь сам оказался в опасном положении и не знает, как выпутаться».
Почти все, кто носит в Лиме галстук, думают так же. Бизнес в Перу идет хорошо, это единственная страна в Латинской Америке без дефицита по платежам, и те, кто в нее вложился, хотят, чтобы так продолжалось и впредь. Даже таксист, который неплохо зарабатывает, потому что на улицах достаточно людей с деньгами в карманах, не слишком тревожится из-за того, кто именно сидит в президентском кресле, пока этот человек не расстраивает его планы.
А ведь именно это едва не случилось. АНРА – не просто очередная политическая партия, он представляет собой неподдельную угрозу образу жизни, которому уже было полтысячелетия, когда США еще только родились. Говорить, что переворот произошел исключительно из-за давней вражды военных с АНРА, – значит замазывать тот факт, что весь правящий класс Перу считает АНРА опаснее коммунизма.
У АНРА есть союзник в лице Альянса за прогресс, а союзник американских коммунистов никогда не был в Перу мелкой угрозой и гораздо удобнее в качестве мальчика для битья.
Если кто и объявлял войну коммунистам, то Айя де ла Торре. Один из самых популярных лозунгов его кампании звучал как «АНРА да! Коммунизму нет!» Фернандо Белаунде, пришедший в президентской гонке вторым, не замечен в яростных тирадах против красной угрозы. И генерал Одрия тоже. Зато местные коммунисты оказали хунте всемерную поддержку, хотя партия все еще вне закона и, без сомнения, таковой и останется.
АНРА – страшнейшая угроза нынешнему статус-кво в Перу главным образом из-за привлекательности для миллиона не имеющих избирательных прав и неграмотных индейцев. В настоящий момент партия еще оправляется от удара, какой ей нанесли, аннулировав доставшуюся дорогой ценой победу на выборах. Отступив из Касса дель Пуэбло (Дом народа), являющегося штаб-квартирой АНРА, солдаты оставили после себя руины. 7 августа, после двух недель оккупации, здание вернули партии и посмотреть на развалины собралась огромная безмолвная толпа. В потолках и стенах были дыры от пуль, окна и двери выбиты, архивы партии уничтожены, и само здание – почти квартал офисов и подсобных помещений – казалось нагромождением битого стекла, поломанной мебели и промокшей бумаги. Среди разбитых или украденных предметов – единственная бормашина, все врачебные препараты из клиники и лекарства из аптеки, пишущие машинки, один радиопередатчик, все фотоархивы, скульптуры из художественной мастерской, инструменты детского оркестра, еда и тарелки из столовой, архивы кредитного союза и почти все, что может использовать человек.