Большая Охота
Шрифт:
Машину занесло, и она чудом не переломила бортом правую опору летательного аппарата. Я резко нажал на тормоз, чтобы не врезаться в стену, но это помогло мало — внедорожник все равно врубился радиатором сначала в трубчатые леса, а затем и в пирамиду пустых металлических бочек. Наконец «Глобус» замер, заскрежетав сорванным с подшипников валом турбины. Через боковое окно я разглядел метнувшиеся в стороны фигуры, но не стал разбираться с кем имею дело — с охраной или с техниками. Я просто распахнул дверь, выхватил из-за спины автомат, и дал две коротких очереди. Одну по бочкам, чтобы из них искры полетели в разные стороны, а другую под днище ближайшего гравилета, чтобы рикошеты жутко завизжали в гулком ангаре. Мой личный опыт подсказывал, что вой рикошетов мало кого оставляет равнодушным
Похоже, с этим также согласились все, кто находился в ангаре. Кроме удивленного возгласа: «Что за дерьмо?!» и грохота перевернутых предметов, я, после затихания рикошетов, ничего не услышал. Плохо было другое — ворота фактически остались на месте, и вылететь через них на гравилете не было ни малейшей возможности. Однако и медлить было нельзя: полицейские у пропускного пункта могли среагировать на грохот стрельбы только применением тяжелого стрелкового вооружения вроде крупнокалиберных пулеметов. Этого мне никак не хотелось. Я вообще терпеть не могу крупные калибры. Они меня нервируют. Причем нет разницы, я их применяю или применяют их против меня. Все равно тяжелые пули и большие патроны вызывают у меня раздражение.
Чтобы избежать начала сурового огневого контакта, я заскочил в гравилет и занял место пилота. Управлять такой штукой мне приходилось не раз и не два, причем именно в полицейском варианте. Последний раз это было лет семь назад, когда я бежал с Бобом из городской тюрьмы на самом юге Суматры. Так что разобраться с органами управления было несложно. А то, чего я не знал, было интуитивно понятным. Например пульт управления подвесными ракетометами и красная гашетка спаренных бортовых пулеметов.
Кстати, наличие ракет навело меня на мысль снести ворота именно с их помощью, но затем я отказался от этого намерения. Во-первых, ворота были слишком близко, а мощности взрыва боеприпасов я себе не представлял. Во-вторых, жалко было ракет, они могли пригодиться на каждом шагу, принимая во внимание катастрофическое несовершенство мира.
В принципе, решение проблемы было, мне как-то раз пришлось выбираться из похожей ситуации, правда тогда я был не на гравилете, а пешком. Но заперли меня в очень похожем ангаре, так что я приблизительно представлял себе характеристики материалов, из которых его построили. В любом случае сначала надо было взлететь, чтобы почувствовать хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне.
Сложного в этом ничего не было. Я включил бортовое питание, вдавил кнопку активизации антигравитационного привода, а когда летающая машина беззвучно оторвалась от земли, продул и запустил турбины. Гравилет с нарастающим воем развернулся на месте, продолжая медленно подниматься. Я сдвинул назад прозрачную боковую секцию кабины, высунулся по пояс наружу, поднял ствол автомата и дал несколько коротких очередей в крышу над головой. Нельзя сказать, что «Блиц-Интеграл» обладает удивительной точностью попадания. Скорее наоборот из-за довольно короткого ствола. Но зато у этого автомата имеются другие достоинства, благодаря которым я им частенько пользовался. Так вот, его достоинствами являются скорострельность, емкость магазина и средний калибр, создающий не очень большую отдачу при стрельбе очередями. В результате пусть худо-бедно, но даже средний стрелок мог попасть из него в стену с десяти шагов. С моими же стрелковыми навыками результат обычно оказывался гораздо лучше. Так что мне, после того как я извел весь магазин, удалось обозначить в крыше довольно правильный прямоугольник из дырок. Удовлетворившись проделанной работой, я снова сел за штурвал, закрыл от греха подальше бронестекло кабины, опустил вектор тяги турбин, для большей скорости и силы подъема, после чего со всего маху шарахнул корпусом гравилета в получившееся слабое место ангара.
Естественно, металл крыши не выдержал и лопнул по перфорации, так что гравилет под моим управлением почти без помех свечой взвился в чистое небо. Полицейские, похоже, такого шикарного выхода не ожидали, поэтому оба крупнокалиберных станковых пулемета, которые они выволокли из пропускного пункта, были направлены на ворота. Поменять же прицел на почти зенитный было непросто, с учетом массы этих пулеметов и устройства станков. Поэтому я, не особо опасаясь последствий, на средней скорости провел аппарат над пропускным пунктом и из чистого озорства качнул крыльями, на которых крепились турбины и ракетное вооружение. По днищу пару раз звякнули пули, но судя по отсутствию всякого урона — пистолетные. Усмехнувшись, я выровнял вектор тяги турбин в горизонтальную плоскость и дал побольше оборотов.
Развязка осталась позади, а внизу потянулась та раздолбанная дорога, по которой я недавно мчал на внедорожнике. Я держал курс на океан, постепенно набирая скорость. Беспокойство, отступившее в пылу нападения на пропускной пункт, снова овладело мной. Я представить себе не мог, каким образом Борис справляется без пилота под натиском десятков торпед. А в том, что батиплан непременно подвергся нападению биотехов, не было ни малейших сомнений.
Чтобы выйти из зоны действия полицейских поисковых радаров, я снизил высоту до минимума, поднимая турбинами клубы пыли с дороги. Управлять на такой большой скорости и малой высоте было сложной задачей — гравилет так и норовил клюнуть к земле, влекомый пониженным давлением между днищем и грунтом. Поэтому я ни на секунду не ослаблял внимания. И хорошо, потому что вскоре заметил мелькнувшую внизу человеческую фигуру в знакомой технической куртке.
Сбросив обороты турбин и развернув машину на месте, я посадил гравилет поперек дороги и выскочил из кабины.
— Ты? — удивилась Ольга.
Вид у нее был так себе. Похоже, ей за эти полчаса пришлось сильно поволноваться.
— Да, — ответил я с усмешкой. — Машину сменил на более скоростную и более проходимую. Полезай внутрь.
— В смысле? — удивилась она. — Ты что, возьмешь меня с собой?
— Да. Только быстро.
— Такую дуру?
— Нет неисправимых людей. Быстро полезай, говорю!
Несмотря на то, что мой тон был далек от того, какого требовала Ольга при обращении к себе, она повиновалась. Я залез в гравилет следом за ней, устроился в кресле пилота и поднял машину в воздух, снова взяв курс в океан. Поскольку никто не стрелял, я сдвинул бронестекло назад, чтобы свежий ветер бодро ударил в лицо.
До берега добрались минут за пятнадцать. Над водой я смело набрал высоту, поскольку нечего было и думать о том, что полицейские приблизятся к океану на расстояние выстрела. Тем более в этих местах, славящихся густым размещением донных биотехнологических ракетных платформ. Раньше у самого берега располагалось три довольно больших города, но теперь от них ничего не осталось, даже обугленных стен, как в Рошане. Кстати, это обстоятельство и меня заставляло быть осторожным — платформа запросто могла атаковать гравилет, если бы он появился в зоне обнаружения. Поскольку мне уже приходилось сбивать ракеты на лету, я знал, что они могут развивать очень большую скорость на своих пироксилиновых двигателях. Такую, что увернуться на гравилете сложновато, особенно если проворонишь момент атаки. К сожалению, радаром биотехнологические ракеты обнаруживались с большим трудом, поскольку металла в них не было совершенно, один лишь высокопрочный хитин и плоть.
Я подумал, что для обеспечения наибольшей безопасности полета нужно выбрать оптимальную высоту. Дело в том, что хотя мне и не доводилось видеть старт ракет из воды, но я предполагал, что скорость выхода на стыке двух сред у них небольшая, и только в воздухе они начинают разгоняться. С другой стороны, можно попасть под удар даже низкоскоростного снаряда, если вовремя не увидеть его. А увидеть ракеты под водой, скорее всего, не так просто. Получалось, что наиболее безопасной будет такая высота полета, на которой ракета еще как следует не разогналась, но уже порядком удалилась от поверхности воды. Прикинув, я решил, что это должно быть что-то около десяти ракетных корпусов по длине, что составляло чуть больше тридцати метров. На этой высоте я и продолжил полет.