Большая перемена
Шрифт:
– Извините, я был совершенно не прав, когда не ответил на ваш вопрос. Позвольте мне исправить положение, – пытаясь добавить в голос нотки примирения, сказал Иван.
– Ты взбесил меня, испортил настроение, а теперь хочешь все исправить?
– Да. Мне очень жаль.
– Ты мямля и чмо. По какому вопросу ты хотел говорить с Ильясом? – спросил Петрович.
– Я хотел поговорить с Сергеем Петровичем о рекламе в нашем справочнике.
– С Ивановичем, дебил. Как называется справочник?
– «Котлы и турбины».
– Запомни, урод, никогда наша компания не даст рекламу в вашем поганом справочнике.
Петрович сделал шаг назад и жестом показал, что разговор закончен. В зале стояла тишина. Петрович смотрел на присутствующих. То ли искал следующую жертву, то ли хотел понять, какое произвел впечатление. Матвей понял, что лучше спрятать глаза. В школе это иногда помогало.
– Матвей, страшно смерти в лицо смотреть? – Петрович нашел следующего подопытного. Матвей поднял на него глаза. – Не отводи взгляд. Смотри прямо и открыто, даже если очко сжалось так, что иголку не просунуть. Смотри мне в глаза. Вот так, малыш. Так, дерзости во взгляде не надо. Взгляд должен быть простой и открытый. Посмотри на Ивана.
Матвей обернулся. Иван сидел сконфуженный, губы его были напряженно сжаты, но взгляд был действительно спокойным.
– Что ты думаешь о человеке с таким выражением лица, Матвей? – Петрович кивнул на Ивана.
– Он сожалеет о чем-то, но уже взял себя в руки и сделал выводы.
– Иван, напои завтра малыша кофе, заметил, как он лизнул?
Матвей был полностью дезориентирован. Чего от него ожидают? Что хорошо? Что плохо? Что важно? Как себя вести, чтобы получить одобрение?
– Ты, верно, думаешь, как заслужить к себе человеческое отношение? – Петрович снова обратился к Матвею.
– И об этом тоже.
– Пойми, кем ты родился, и покажи нам это чудище. Знаешь, какое прозвище у Екатерины Владимировны?
– Нет.
– Пообщайся с ней и попробуй догадаться. С кем из женской половины офиса ты знаком? Кроме Алены, конечно.
– Да ни с кем особенно не успел пообщаться.
– Верно. А с кем из тех, с кем ты еще не успел пообщаться, ты уже говорил про секс?
– С Сашей, – Матвей улыбнулся и начал искать глазами Сашу.
– Знаешь ее подпольное имя?
– Нет.
– Сладкая, но тебе не стоит обманываться на этот счет. Сыграем. Ты, Матвей, садись ровно. Так. Саша у тебя за спиной. Ты звонишь ей, ее компания задерживает платеж в сто тысяч рублей, а реклама уже вышла. Мы точно знаем, что у них есть звонки по этой рекламе и есть продажи. Хорошие продажи. Звони.
– Но я пока не очень в курсе, как у вас тут все организовано.
– Звони, привлеки свой здравый смысл. А Саша тебе подыграет.
– Алло, – сказал Матвей, глядя перед собой.
– Слушаю… вас, – ответила Саша таким голосом, что можно было забыть цель звонка. Особенно выделялось «вас». Матвей понял, что это не простое формальное «вас», а какое-то особенное, предназначенное именно ему.
– У нас тут проблемка возникла.
– Матвей, это вы? Я вас сразу узнала по голосу. У вас такой баритон. Да, извините, вы сказали… я могу помочь вам с какой-то проблемой?
– Ну… Я… Да. Было бы здорово. Тут начальство наезжает, знаете.
– Матвей, вы такой заметный мужчина, что если вы говорите «наезжает», то я представляю себе кровавую бойню. Что там у вас происходит? Дайте мне шанс помочь вам. Я буду чувствовать себя девушкой Бонда.
– Дело в том, что оплата рекламы… – начал Матвей более строгим тоном.
– Знаю. И тут я полностью на вашей стороне. Можете рассчитывать на мое полное содействие. Прямо сейчас, после нашего разговора, я пойду в бухгалтерию и положу ваш счет на самый верх стопки. Может быть потом, когда все будет урегулировано, мы встретимся?
– Да, можно… конечно.
– Вот и хорошо. Матвей, вы звоните, я всегда рада вам помочь. Мне это доставляет истинное удовольствие, если вы понимаете, о чем я.
– Так, закончился разговор, – сказал Петрович и, обращаясь к залу, спросил: – Кто кого сделал?
– Саша, что тут гадать, – ответил Матвей и снова посмотрел на Сашу. Та послала ему воздушный поцелуй.
– Саша. Согласен. Как она уделала Матвея?
– Она предугадала, о чем будет разговор, и встала на его сторону. После этого бороться с ней стало невозможно.
– Верно. На чем Саша поймала Матвея? – спросил Петрович всех присутствующих.
– Это любимая Сашина блесна, на самую глупую рыбу: «Ты у меня первый и единственный» называется, – ответил кто-то из мужчин.
– Да, не расстраивайся. Возмужаешь, и она будет применять к тебе приемы посложнее. А пока вот этот, самый примитивный. Ну, и кто она после этого?
– Известно кто. С-с-с-сладкая.
– Вот. И ты должен знать, на какой бы уровень ты не поднялся, она тебя обыграет. Если, конечно, там, глубоко внутри, ты не Казанова. Только у этого проходимца и циника есть шансы противостоять ей на равных.
– А какие продажи у Саши?
– Хороший вопрос, сынок. Это знаю я, генеральный директор и все. Если узнаешь ты, она тебе откусит голову еще до соития. Ты ведь этого не хочешь?
– Соития?
– У малыша как только моча уходит из головы, тут же приходит чувство юмора. Может, ты глубинный клоун? Нам только клоуна не хватало.
После этого занятия продолжались еще час. Матвей так и не понял, в чем смысл орать на людей и оскорблять их. Обучение вполне могло бы происходить и более гуманным способом. Матвей уверился в том, что Петровичу нравится власть и он упивается ею. И когда он орет на сотрудника, а тот не может ему ответить – Петрович чувствует свое превосходство.