Большая волна
Шрифт:
— Глаза береги! — крикнул мне Евграфов, улучив момент, когда птицы ослабили свои атаки. — На остальное — не обращай внимания.
К счастью, чем ближе становилась вода, тем меньшее раздражение мы вызывали у чаек. На самых нижних уступах чайки вовсе не делали своих гнезд, а только бродили по берегу или ныряли с разлету в волны за рыбой.
Фимку я увидела, когда мы спустились к самой воде, начавшей уже прибывать с ужасающей скоростью. Прямо на глазах вода ползла по моим ногам все выше и выше от щиколотки к коленям…
— Фимка! — крикнула я, устремляясь к лежащему уже в воде Шаблину. —
Он посмотрел на меня совершенно бессмысленным взглядом. На лице были кровоподтеки, под глазом красовался огромный синяк.
— В порядке… — с трудом пробормотал он и выплюнул себе на ладонь сломанный зуб. — Скоты!
— Быстрей! — закричал мне Евграфов. — Мы должны подняться метров на десять, пока вода не прибыла. Сейчас начнутся приливные волны и тут будет мясорубка, нас разобьет о скалы.
Уже по пояс в воде мы вдвоем подхватили Шаблина под руки и затащили на первый из уступов.
— Давай выше! — приказал Евграфов. — Этот тоже под воду уйдет.
— Подожди, я поднимусь повыше, а ты подашь мне его, — сказала я и полезла на следующий уступ.
Мне не было видно, что там, сверху. Следующая площадка, уже не затопляемая приливом, что хорошо было видно по цвету скал, была пошире и снизу невозможно было разглядеть, что на ней творится. Я схватилась за край скалы, чтобы подтянуться наверх, и вдруг почувствовала, как что-то тяжелое прищемило мне пальцы.
Вскрикнув, я сумела выдернуть левую руку, но дикая боль в пальцах правой заставила меня застонать и сжаться в нервный комок.
— Сергей! — сдавленно крикнула я. — Помоги!
Словно в ответ сверху раздался ядовитый смех, и крепкая мужская рука, появившись из-за края уступа, схватила меня за руку и потащила наверх.
— Сережа! — завопила я. — Се-ре-жа!
В ответ на мой крик сверху раздалась автоматная очередь, гулким эхом простучавшая по скалам ущелья. Тысячи птиц поднялись вверх одновременно. Человек, тащивший меня вверх, выдернул меня до половины на уступ скалы и заглянул в лицо.
Острый нос и впалые щеки сразу заставили вспомнить, при каких обстоятельствах я видела это лицо.
— Краевский! — вскрикнула я. — Ты же убил их, сволочь!
Он смотрел на меня высокомерно, словно на козявку, ползающую у него под ногами. Что-то сказал, но я ничего не услышала за истошными криками чаек, беснующихся над ущельем. Я только вспомнила его неприятный скрипучий и какой-то мрачный голос, но и без того уже знала, что ничего хорошего от него не услышу.
Краевский медленно поднимал пистолет, и я поняла, что сейчас он выстрелит и надеяться мне абсолютно не на что. Сказать я ничего не могу, мне и своего-то голоса не слышно за птичьими криками, а уж он-то моих слов точно не расслышит.
Если бы не птицы! Я могла бы заговорить с ним и каким-то образом отвлечь его от мысли стрелять немедленно. Я выиграла бы время, а потом, возможно, сумела бы как-то обмануть его. Но, лишенная голоса, я была абсолютно беспомощна перед его пистолетом. Если бы не эти крикливые птицы!
Лишь спустя несколько минут я поняла, что если бы не эти птицы, меня било бы сейчас о скалы с простреленной головой. Вернее, даже не меня, а уже мой труп.
За секунду до выстрела огромный белый ком разъяренных чаек врезался в спину Краевского и сбил его с обрыва. Я видела, как расширились его глаза от испуга и удивления, как исказилось злобной гримасой тонкое худое лицо. Он отпустил мою руку, и я тяжело упала обратно на нижний уступ. Краевский пролетел над моей головой и, очевидно, упал в воду, но всплеска за криками чаек я не слышала.
Посмотрела вниз, на бесившиеся уже подо мной волны, и никого среди них не увидела, но меня вдруг затрясло. Я стояла на своем уступе, не в силах подняться наверх, и дрожала всем телом, едва сдерживая рыдания.
Да, я испугалась. Испугалась, что вот так неожиданно и глупо оборвется и моя жизнь и я так и не успею доделать все то, что я в жизни не доделала… А что, собственно, останется после меня незавершенного? Мое дело? Нераскрытый агент в руководстве МЧС? И все?
Я вдруг разозлилась. Нет, черт возьми! Останется незавершенным нечто большее! Жизнь моя останется незавершенной! Моя женская судьба, которая постоянно складывается как-то наперекосяк. Я, в конце концов, хочу почувствовать, что я нужна кому-то очень сильно, так, что этот человек просто не может жить без меня спокойно, а всюду ищет меня и хочет постоянно быть рядом. И не кто-то, а мужчина, на которого я буду надеяться в любой ситуации и в любую секунду. Мой мужчина, который только меня будет называть своей женщиной.
Дрожь, бившая меня, прошла сама собой, зато слезы также сами собой потекли из глаз, смешиваясь на щеках с солеными брызгами океанской воды. Волны бились о скалу уже у самых моих ног.
Если я промедлю еще минуту, меня просто сбросит с уступа и начнет швырять о скалы, если я не отважусь выбираться вплавь на середину бухты.
А как мне выбираться вплавь, если плыть придется против прилива, а плаваю я примерно так же, как кусок пористой губки — какое-то время она неплохо держится на воде, а потом плавно идет ко дну. Не умею я, честно говоря, плавать. Совсем не умею…
Я уже начала карабкаться вновь на возвышающийся надо мной уступ скалы, как вдруг кто-то схватил меня за ногу, и я чудом удержалась на своей скале. Я завизжала и с ужасом посмотрела вниз. На меня с надеждой смотрела разбитая физиономия Шаблина с огромным синяком под глазом.
— Фимка! — заорала я. — Ты жив, скотина!
Не знаю, откуда взялись у меня силы, чтобы ухитриться не только самой не свалиться с узкого скального выступа, но и помочь вскарабкаться на него Фимке. Он дышал, как насмерть загнанная лошадь, и постанывал, хватаясь за висевшую плетью левую руку.
— Ты ранен? — крикнула я, но он только мотнул головой вверх — лезем, мол, а то сейчас опять в воде окажемся, теперь уже вдвоем.
Я и сама понимала, что медлить нельзя. С дрожью в руках я опять зацепилась за верхнюю площадку, с ужасом ожидая, что кто-то наступит мне на пальцы, хотя и понимала, что этого не может быть.
— Оля! — донесся вдруг знакомый голос Сергея. — Слава богу!
Его руки подхватили меня и вытащили на площадку. Сергей был весь мокрый, с него все еще текла вода, и я поняла, что он только что поднялся наверх по скалам тоже оттуда, из заполняющейся приливом бухты.