Больше, чем любовь
Шрифт:
– Тогда, год назад, ты принял моё молчание на свои подозрения за признание вины, а вины никакой не было. У меня никого нет. Но ты ведь этому не веришь… И знаешь, почему? Потому что так тебе легче переносить собственную вину…
Глава 6
…Марина поняла, что беременна, когда Ярослав был в очередной "горячей точке". По срокам получалось, что зачатие произошло в самом начале их свадебного путешествия. Она заставляла себя думать о хорошем, избегала смотреть новости, начинала и заканчивала день с горячей молитвы, придуманной самой. Ночами улетала к нему во снах. Когда он вернулся и узнал новость, что у него будет сын, то полдня носил её на руках. А вечером они, по традиции, сопровождавшей его возвращения, были на балете. «Показали» сидевшему в мамином животике малышу «Щелкунчика». Это была случайность, что в тот вечер давали именно этот балет, но они восприняли её как добрый знак того, что сынишка тоже будет балетоманом. Марина уже не мыслила себе жизни без регулярных посещений театра, без таинственно гаснущей люстры, взмаха дирижёрской палочки, завораживающей музыки, без наслаждения видеть удивительную пластику тел. Без того, чтобы смотреть на лицо Ярослава, переживающего каждое па, совершаемое на сцене, как будто исполнял его сам…
В ту ночь, когда она рожала Данилу, тяжело и долго, он чуть не умер от страха за неё, всю ночь провёл в роддоме. Даже когда ему сообщили, что мучения его жены закончились, и поздравили с рождением сына, не уходил, чтобы быть как можно ближе к ней. Когда привёз их с малышом домой, трогательно заботился, помогая ей во всём, тем более что она почти месяц не могла нормально садиться…
*
Как же они были счастливы, опять с грустью подумала Марина. Ярослав смотрел на неё в некоторой растерянности, оглушённый её словами. Она печально улыбнулась ему:
– Не веришь… Ты был моим единственным мужчиной и… останешься. Так, как тебя, я всё равно никого не смогу полюбить, а быть с кем-то без любви не хочу… Но я не буду тебя удерживать, если сердце твоё занято…
Он продолжал молчать, хотя внутри всё кипело, вопросы рвались наружу. Почему говорит это только сейчас?! Почему позволила ему предать её?!
*
Девять лет безмерного счастья. Страстных прощаний перед его отъездами и ещё более страстных встреч. Потом, так сложились обстоятельства, у него случились подряд три командировки. Последняя закончилась чуть раньше, чем он предупреждал Марину. Она была в тот день на своих курсах, восьмилетний Данила, уже второклассник, находился за городом, у бабушки с дедушкой, его родителей (они за несколько лет до того продали квартиру в Москве и перебрались жить в собственный дом), у сына как раз начались летние каникулы. Ярослав примчался радостный встретить жену после работы, предвкушал, как наконец-то прижмёт её к себе, как зацелует, как привезёт скорее домой, в их постель… Возможно, если бы не эти его горячие желания, которые ему хотелось исполнить немедленно, он чуть более трезво воспринял бы то, что увидел, чуть более спокойно постарался бы разобраться, поговорить с женой не в обвиняющем тоне, а выслушать её объяснения. Она же сразу замкнулась, едва он высказал ей свои подозрения в неверности… Нет, не так… Она попыталась ему объяснить, а он не поверил. Не поверил, что поцелуй был против её воли. А потом, когда встречал её именно с этим мужчиной, лишь утвердился в своей правоте. С ним она была и сегодня в джазовом кафе… В тот вечер Ярослав не поехал домой, накручивая себя картинами Марины в объятиях другого в их супружеской постели. Отправился к родителям. Сын ему обрадовался. В разговоре простодушно поведал, что маму до дома обычно подвозит её «студент». На следующий же день Ярослав пошёл туда, куда всегда звало сердце, – в свой бывший театр. И после спектакля уехал с одной из знакомых балерин… В отличие от Марины (если то, что она ему сейчас сказала, правда) не для того, чтобы «разговаривать» … Затем последовал долгий год тягостного молчания, неубедительных попыток скрыть связь на стороне. Которая закончилась этой трагикомедией, как в плохом водевиле. Почему не ушёл раньше и совсем?.. Ответ был очевиден. Он не переставал её любить…
*
…Первый раз Марина приняла предложение подвезти её до дома, потому что была метель и очень холодно. Ледяной ветер буквально сбивал с ног. Она поддалась на уговоры, хотя чувствовала определённые опасения и неловкость. Знала, что «студент» женат. Не хотелось, чтобы из-за неё он задержался с возвращением к семье. Тем более не хотела этого, потому что он неприкрыто пытался за ней ухаживать. Но он поклялся, что только довезёт и ничего больше. Не постарается использовать ситуацию, что её муж в командировке. Окончательно убедил её тем, что ему даже не придётся делать крюк, что им всё равно по пути… Зима затянулась, была снежной и вьюжной. Командировка Ярослава всё не заканчивалась. Константин вёл себя безукоризненно. Так и продолжал подвозить её до подъезда, не уговаривал на большее. Пришла весна. Ярослав сообщил, что его направляют на другой участок, что не сможет приехать даже на день. Погода наладилась, и Марина снова надела шпильки. За три часа занятий ноги так уставали (она вела уроки стоя, не присаживаясь, чтобы отдохнуть), что она по-прежнему пользовалась любезностью Константина. Они говорили на всякие отвлечённые темы. Марине стало казаться, что «опасный» период их отношений не возобновится, что они стали просто добрыми друзьями.
Ярослав звонил так часто, как мог. В очередной звонок с грустью предупредил, что вернётся лишь через месяц, в самом конце мая. Они не виделись почти полгода…
Во дворе школы с ошеломительной силой цвела сирень, из-за пышных кистей не было видно зелени. Густой головокружительный аромат висел в воздухе, проникал через окна, отвлекал от занятий. Марина очень скучала по мужу. Считала дни до встречи. Оставалось потерпеть совсем чуть-чуть. Ничего не подозревая, она вышла тогда из школы, Константин, как обычно, сопровождал её. Она надеялась, что это будет последний раз, когда он подвозит её. Она уже поделилась с ним своей радостью, что завтра возвращается муж. Поделилась как с «добрым другом». Вечер был тёплым и сладким от запаха сирени. Она даже не успела понять, как случилось, что его губы вдруг оказались на её губах, а руки требовательно обвились вокруг её плеч…
Домой она ехала на метро, обозлённая его поступком. Когда на следующий день вернулся Ярослав, бросилась к нему, безмерно счастливая, что долгая разлука закончилась. Он остановил её порыв.
– Ты великая актриса. Аплодирую стоя, – сказал он, мрачно глядя на неё.
У Марины запылали щёки, как будто он её ударил.
– Не делай такое непонимающее лицо. Я видел вчера ваш страстный поцелуй, Данила просветил насчёт остального…
– Я ни в чём не виновата перед тобой… – растерялась она. Ей казалось, что она спит и видит дурной сон.
Он не хотел слушать её объяснения, почему-то сразу и безоговорочно посчитав все её слова ложью… Она замкнулась в себе, не стала больше оправдываться, сказала, пусть думает что хочет… Не стала бороться за свою любовь… Вечером он уехал, отсутствовал всю ночь… По той боли, которая вошла в сердце, Марина поняла – он с другой женщиной… И стала каждый день ждать, что он объявит о своём уходе. Он почему-то тянул. Закончилось мучительное лето взаимного молчания. Иногда они вместе ездили навещать Данилу. При сыне и родителях старались делать вид, что ничего не произошло… Начался учебный год. Они будто привыкли к подвешенному состоянию. Каждый раз, когда Ярослав возвращался от своей женщины (она угадывала это безошибочным чутьём любящего сердца), Марина, будто это как-то могло облегчить её боль, отвечала согласием на приглашения Константина. Он больше не позволял себе выходить «за рамки», выжидал, когда ситуация приведёт её к нему всю целиком. За месяцы такой жизни Марина убедила себя, что у Ярослава «там» уже сформировалась семья. Что он не уходит окончательно, возможно, из-за Данилы. Они оба даже зачем-то скрывали друг от друга свои свидания…
*
Дрожь не отпускала её. Ярослав встал, всё так же не говоря ни слова, принёс ей шерстяной плед. Сначала хотел просто отдать, потом накрыл сам, впервые за долгое время коснувшись её, когда заворачивал плед ей за плечи.
– Спасибо, – прошептала она, от его прикосновения снова набежали слёзы, а трясти стало ещё сильнее.
Ярослав ушёл на кухню. Марина слышала, как он включил чайник. Вернулся с подносом, на котором стояла дымящаяся чашка; поставив поднос на журнальный столик, придвинул к ней.
– Пей, тебе нужно согреться.
Она послушно взяла чашку. Чуть не расплескала, поставила обратно. Ярослав, молча протянув руку, пощупал её лоб.
– У тебя жар.
Глава 7
Он принёс градусник.
– Почти 40, я вызову скорую, – сказал Ярослав уже встревоженно.
Врач нашёл у Марины признаки сильной простуды, накачал лекарствами, она легла в постель. Они уже год спали отдельно друг от друга. Ярослав стелил себе на диване в гостиной. Часа два он ворочался без сна, вспоминая печальный и спокойный тон, каким Марина сказала, что всегда любила только его, и опять закипая, когда в памяти всплывала она же вместе с другим мужчиной, смотревшим на неё с вожделением, рука жены без обручального кольца… Подумал хмуро, что нужно её проведать, вдруг лекарства перестали действовать. Хотел постучать, но потом просто тихо приоткрыл дверь. Марина лежала свернувшись калачиком, одеяло валялось на полу. Ярослав быстро подошёл, поднял его, снова укутал жену, она дрожала во сне, одеяло же, вероятно, сбросила, когда снова был приступ жара. Он принёс из гостиной кресло, сел возле кровати. Осторожно приложил ладонь к её лбу. Она горела. При этом руки и ноги были ледяными. Озноб сменялся горячкой. Наверняка Марину просквозило на открытой веранде джазового кафе. На ней ведь было только лёгкое платье, а ветер дул холодный, совсем не майский.
Ярослав снова поднялся, сходил за кастрюлей с холодной водой и полотенцами, когда Марина покрывалась липкой испариной, клал на лоб компрессы, сняв с неё ночную сорочку, обтирал её пылающее тело. Чувствовал, как колотится её сердце. «Зайчонок», – прошептал он грустно. Взгляд упал на стопку фотоальбомов на прикроватной тумбочке. Жена любила смотреть фотографии не на компьютере, а именно в альбомах, а потому всегда распечатывала в фотосалонах самые памятные снимки их путешествий и просто семейных будней, которые девять лет были праздниками… Раньше эти альбомы стояли в гостиной в книжном шкафу. Он не заметил, когда она перенесла их в «свою» комнату…