Больше, чем любовь
Шрифт:
– Я подала на развод, он сказал, что не против. А что еще он мог сказать?
– Но есть еще его родители. Что, если они захотят увидеться с внуком?
– Я им препятствовать не собираюсь, и Сашке – тоже. Думаю, договоримся, как цивилизованные люди. Сейчас свекры на даче копаются, им не до того. Приедут, увидим.
Кончился отпуск. Наташа вернулась в свой НИИ. Но работа, как оказалось, просто занимала время. А в душе у нее творилось черт знает что. Да и могло ли быть иначе?.. Днем она сидела на жестком стуле со стеганой подкладкой – чтобы колготки не рвались, – слушала
Это молчание, невозможность рассказать о Боре, увеличивало пропасть между мирами дня и вечера, будней и выходных, остальных людей и Бори. Из-за этой раздвоенности в душе копилось раздражение. Если раньше Наташа почти постоянно думала о любимом, мечтала, чтобы он поскорей приехал, то теперь все чаще ее охватывало беспокойство. А что, если Борины махинации раскроются, и он окажется за решеткой? Неужели деньги так важны для него?
Возможно, она скучала от безделья. Прежде весь день был занят: работа, магазины, забота о ребенке и муже, стирка, уборка, готовка. А здесь она жила почти как в гостинице. Борина скатерть-самобранка работала исправно. Продукты, а то и готовые блюда, привозил он сам. К тому же они часто ужинали в ресторанах. Он отвозил белье в стирку, а одежду в химчистку.
Убирать тоже нечего: к приходу Наташи с работы Ирина Романовна успевала навести порядок везде, не заходила только в спальню. Сына рядом не было, а муж, то есть любовник, сам заботился о ней.
Заметив в Наташе перемену, Борис решил ее растормошить, предложил собрать гостей. Она согласилась.
Однако ни один из Бориных приятелей Наталье не понравился. В основном это были немолодые мужчины, и она смотрела на них с подозрением, предполагая, что это такие же, как Боря, дельцы. Их жены были увешаны бриллиантами, без конца болтали о тряпках и очень походили на бывших официанток. Наташа за весь вечер рта не раскрыла.
Когда гости отчалили, Борис пробормотал:
– Кажется, я сглупил. Ведь знал, что эта компания не для тебя… Хотя ты им понравилась.
– То-то этот носатый глаз с меня не спускал, если б не жена, он бы мне под юбку полез!
– Это вряд ли… Он прекрасно знает, что мне его даже на дуэль вызывать не надо, так, кислород перекрыть чуть-чуть – и нет его. А может, твоих друзей пригласим? Я уж и не знаю, как тебя развлечь!
– Нет, обойдемся без гостей.
«Кого я могу пригласить сюда? – раздраженно думала она. – Однокурсниц, приятельниц с работы? Чтобы Галина Федоровна увидела эту квартиру и умерла на месте?»
Как-то, болтая в постели, она рассказывала Пахомову про эту сослуживицу. Галина с мужем и тринадцатилетней дочерью живет в пятикомнатной коммуналке, кроме них там еще одиннадцать жильцов. Комната – двадцать метров, поэтому их даже не ставят в очередь на кооператив. Чтобы не развращать ребенка и не искушать мужа, женщина
– Она говорит, что муж из-за этого бесится, все-таки мужчина… – посочувствовала тогда Наташа.
– Был бы мужчиной – изменил бы ситуацию, – фыркнул в ответ Пахомов. – Кто он по жизни?
– Младший научный сотрудник.
– Рублей 120–140? И, естественно, не прирабатывает.
– Он кандидатскую пишет.
– Сколько ему?
– Где-то около сорока.
– Самое время! Я свою в двадцать шесть защитил. Один мой приятель весь пятый курс маклером работал – на себя, естественно, – и в результате цепочки из дюжины вариантов выменял свою восьмиметровую комнатку на однокомнатную квартиру. А еще через год поменял ее на двухкомнатный кооператив, потому что женился. Другой знакомый три года вместо отпуска на шабашку ездил, а после купил развалюху в Парголове и построил классный дом.
– А как ты свою квартиру получил?
– Я тебе уже говорил.
– Нет, ту, на Комендантском.
– Купил кооператив. В любой кооператив можно без очереди за деньги просочиться.
– Как все просто у тебя!
– Да, просто! Я не хотел жить с родителями и не стал! Я мог купить только однокомнатный кооператив, а мне нужна была двухкомнатная квартира – я оформил фиктивный брак и купил ее. Потом развелся – всего-то в пятьсот рублей обошлось! А иждивенцы по жизни будут до конца своих дней мучиться в коммуналке, ссылаясь на обстоятельства и проклиная закон, который ставит на очередь лишь с шести метров на человека. В конце концов, на меньшую комнату могли бы обменяться, помучиться чуть-чуть, и получить квартиру!
– Не все же такие предприимчивые, как ты, – довольно ехидно заметила Наташа.
– Благодаря этой предприимчивости ты пять лет жила в трехкомнатной квартире, – напомнил Пахомов.
Сейчас, вспомнив тот ночной разговор, Наташа вздохнула.
Боря обнял ее, заглянул в глаза:
– Что с тобой?
– Сама не знаю, как-то пусто.
– Может, Димку привезти? – предложил он.
– Нет, ему на даче хорошо, и к новому садику он привык. Мне надоело безделье, я же ничего не делаю. Хожу на работу, потом жду тебя, а ты иногда задерживаешься, и я не знаю, что делать. Телевизор смотреть?
– Можно видеомагнитофон. У меня на работе стоит. Навезу тебе иностранных фильмов, будешь смотреть и потом мне рассказывать.
– Нет, боюсь, я его сломаю.
– Ломай на здоровье.
– Нет, не хочу.
– Да что ж тебе нужно тогда? – начал он терять терпение.
– Наверное, простой человеческой жизни с ее проблемами и трудностями. Слишком у нас все гладко, вот этого я и боюсь… Все время чувствую себя не в своей тарелке – и на работе и здесь. Будто что-то чужое взяла.
– Что тебе мешает?
– Твои деньги. Вернее, то, как они тебе достаются.
В конце концов Пахомов вышел из себя.
– Да ты понимаешь, что десять из десяти твоих подруг были бы счастливы оказаться на твоем месте? Птичьего молока тебе не хватает?!.
– Мне все время кажется, что ты меня покупаешь.
– Да не покупаю, глупая, а завоевываю. Я каждый день боюсь, что приду, а тебя нет.
– А если я и вправду уйду? – она сама не поняла, зачем сказала это.
Глаза Бориса сверкнули неожиданной злостью.