Больше чем страсть
Шрифт:
– Но он не пригласил! – заявила Пенелопа, резко повернувшись к ней. – Меня просто интересует, какого из них двоих ты водишь за нос, Эбби.
– За нос? – Спохватившись, Абигайль понизила голос, прежде чем дать выход своему негодованию. – Ошибаешься! И я больше не собираюсь говорить с тобой на эту тему.
Сзади раздалось покашливание, и Абигайль чуть не подпрыгнула. Обернувшись, она увидела лорда Атертона с пакетами в руках.
– Я помешал?
– Не более чем обычно, – пробормотала Пенелопа себе под нос.
– Нет, конечно! – Абигайль прошла мимо сестры, изобразив радостную улыбку. – Вы нашли подарок
– Нашел. – Виконт перевел взгляд с хмурой физиономии Пенелопы на Абигайль и улыбнулся: – Роман под названием «Чувство и чувствительность». Миссис Дрисколл сказала, что он пользуется успехом удам. Вы читали?
– Да, – восторженно отозвалась Абигайль. – Замечательная книга. – Она бросила беглый взгляд на Пенелопу. – Там рассказывается о двух сестрах с разными характерами.
Губы лорда Атертона иронически скривились.
– Весьма поучительно. – Он протянул Абигайль один из пакетов, перевязанный коричневой тесемкой. – Это вам, с моей глубочайшей благодарностью.
– Спасибо, милорд. – Абигайль взяла подарок, любезно улыбаясь. В конце концов, это всего лишь книга. Пенелопа продолжала свирепо взирать на виконта, словно он сжег все ее выпуски «Пятидесяти способов согрешить».
– Поскольку я перехватил вас на пути домой, – его сиятельство подмигнул Абигайль, – вы позволите проводить вас до дверей Харт-Хауса?
– Вы очень добры, но наш брат тоже в Ричмонде, и мы собирались вернуться вместе, – сказала Абигайль. Никого она не водит за нос и сказала бы то же самое любому мужчине!
– Он, наверное, очень сердится, что мы не встретились с ним раньше, – добавила Пенелопа. Это была ложь – Джеймс наверняка и думать забыл о них, – но Абигайль не стала возражать. Увесистый том в ее руке тяжким грузом лежал на ее совести. Правильно ли она поступила, приняв подарок лорда Атертона? В глубине души она сознавала, что сестра права. Их родители будут весьма довольны, когда услышат о сегодняшнем происшествии, и подумают, что это значит больше, чем на самом деле – во всяком случае, больше, чем значит для нее.
Мгновение Абигайль была на грани того, чтобы вернуть подарок. Как она ни сердилась бы на сестру за предположение, что лорд Атертон ухаживает за ней и что она водит его за нос, еще больше ее угнетала мысль, что лорд Атертон может подумать то же самое. Потому что, когда Себастьян вернется…
Эта мысль заставила Абигайль задуматься. Что произойдет, когда он вернется? Она не имела на этот счет никаких догадок. Возможно, он начнет ухаживать за ней по-настоящему, а может, и нет. Она по-прежнему испытывала к Вейну неодолимое влечение, похороненное глубоко внутри, сравнимое с тлеющим угольком, готовым разгореться при первом его поцелуе. Но, возможно, он не разделяет ее чувства – если вообще что-нибудь чувствует к ней. Она не настолько безрассудна, чтобы уподобиться леди Констанс. Ей нужно больше! Ей нужно, чтобы он желал ее во всех смыслах. Чтобы лез из кожи, стараясь увидеться с ней. Чтобы наносил ей визиты – желательно с цветами – и смотрел на нее так, словно не может насмотреться. Как это делал лорд Атертон.
Абигайль вздохнула. Она не представляла, как вести себя, когда Себастьян вернется. Если он снова замкнется в своей холодной отчужденности, отвергая Абигайль, она будет рада обществу мужчины, который отвлечет ее от грустных мыслей. Наверняка будет легко влюбиться в обходительного лорда Атертона, зная, что мистер Вейн никогда не ответит на ее чувства. Если бы только Себастьян вернулся! Чем дольше он оставался вдали, не сообщая ей о себе, тем больше она сомневалась, что между ними было что-то серьезное.
– В таком случае позвольте мне проследить за тем, чтобы вы благополучно оказались в его компании.
Абигайль озадаченно моргнула, не сразу сообразив, что виконт имеет в виду Джеймса.
– Спасибо, лорд Атертон. – Она взяла его под руку. Было слишком поздно возвращать роман, не показавшись неблагодарной и грубой. Она оставит его у себя, но в качестве напоминания о том, что нельзя терять голову.
Миссис Дрисколл ждала у двери, чтобы проводить важных гостей.
– Всего хорошего, мисс Уэстон, – сказала она. – Всего хорошего, милорд.
– И вам всего хорошего, миссис Дрисколл. – Лорд Атертон одарил ее ослепительной улыбкой. – Я всецело полагаюсь на ваш совет относительно книги. – Он приподнял свою покупку, завернутую в бумагу.
Женщина скромно потупилась.
– Если у леди Саманты возникнут какие-нибудь возражения, пришлите роман назад, сэр, и мы подберем что-нибудь более подходящее, – заверила она его. – Не было случая, чтоб я не нашла именно ту книгу, которая нужна моим клиентам.
– Я знал, что могу рассчитывать на вас, – произнес виконт с проникновенным видом. – С вашей помощью и помощью мисс Уэстон я прослыву в этом году лучшим из братьев.
Миссис Дрисколл захихикала, совсем как девчонка. Пенелопа бросила изумленный взгляд на Абигайль, на лице которой отразились те же чувства. Но лорд Атертон всего лишь надел шляпу и препроводил сестер наружу.
– Где нам искать мистера Уэстона? – поинтересовался он, притянув Абигайль к себе, когда мимо прогрохотала большая повозка.
– В кофейне, скорее всего, – отозвалась Абигайль, с беспокойством осознав, что ее рука надежно покоится на его локте. Как это получилось?
– А, у Гренвиля! Отличное местечко, чтобы скоротать время. – Они двинулись в сторону кофейни, но без особой спешки. Многие из встречных прохожих приветствовали лорда Атертона, что было не слишком удивительно. Абигайль не раз наблюдала в Лондоне, как люди чуть ли не падали на колени, встретив аристократа. Но лорда Атертона приветствовали, как любимого сына, вернувшегося домой, выражая свое расположение самыми разными способами: от почтительных поклонов до улыбок и шутливых реплик. Гораздо удивительнее было то, что их с Пенелопой включили в круг этих приветствий, с чем они никогда раньше не сталкивались. Абигайль не могла не признать, что одно лишь появление под руку с лордом Атертоном подняло их общественный статус в Ричмонде больше, чем могли обеспечить все их усилия. И снова ей пришло в голову, что отец будет вне себя от восторга.
Но она не могла не сравнить это явное расположение с приемом, оказанным Себастьяну. Миссис Дрисколл обращалась с ним холодно, а по отношению к лорду Атертону демонстрировала исключительную сердечность. Улыбка Абигайль слегка поблекла, когда миссис Хантли сочла нужным поздороваться с ней и Пенелопой с подчеркнутой теплотой, почтительно сделав книксен перед их спутником. И это миссис Хантли, которая смотрела на Себастьяна, как будто он сам дьявол!
– Неплохо иметь отца – графа, – шепнула ей на ухо Пенелопа.