Больше, чем ты знаешь
Шрифт:
– Я не строю никаких планов и ничего не жду, – тихо продолжал Рэнд. – То, что происходит между нами, не закончится в постели, ни в вашей, ни в моей. – Он почувствовал, как ее пальцы, разжавшись, коснулись его щеки. Отпустив ее запястья, он завел руки за спину. – Ну же, – подбодрил он ее, – мне хочется, чтобы вы увидели меня.
Кончиками пальцев она чувствовала, как туго обтянула его скулы горячая кожа. Положив ладонь ему на лоб, Клер ласково разгладила сдвинутые брови, ощутила пальцами впадины висков. Ресницы Рэнда слабо
Клер осторожно провела пальцем вдоль его носа, коснувшись хищного выступа, который придавал лицу Рэнда свирепое выражение, и почувствовала, как в ответ на ее прикосновение затрепетали его ноздри. Кончик ее пальца дотронулся до глубокой ямки между кончиком носа и верхней губой и скользнул к подбородку.
Перехватив руку Клер, Рэнд прижал ее к губам. – Еще раз, пожалуйста, – прошептал он.
Клер почувствовала на своих пальцах его обжигающее дыхание. Словно не замечая, что он выпустил ее руку, она коснулась его губ, почувствовала, как они приоткрылись, и дыхание у нее перехватило. Вздрогнув, она отвела руку в сторону и вдруг прижала обе ладони к его щекам.
Рэнд чуть заметно напрягся, когда тонкие пальчики Клер дотронулись до его шрама. Он заставил себя стоять неподвижно, пока она осторожно ощупывала глубокую отметину, пробороздившую его лицо от виска до самого подбородка.
– Такое красивое лицо, – мягко прошептала она. В голосе ее было одно лишь неподдельное восхищение. Сколько Рэнд ни вслушивался, он не услышал ни малейшего намека на жалость. – Как это произошло?
– Эту отметину оставила мне на память сабля одного янки.
– Но ведь вас могли убить! Уголки губ Рэнда дрогнули в улыбке.
– Думаю, именно это он и собирался сделать.
– И как же вам удалось спастись?
– Его сшибло на землю пушечным ядром прежде, чем он смог закончить начатое. Я оказался прямо под ним и вместо того, чтобы покоиться в земле, попал в один из их полевых госпиталей. А потом, естественно, в тюрьму.
– О, Рэнд! – Руки Клер легли ему на плечи. – Я не знала! И долго вы там пробыли?
– До самого конца войны – почти восемнадцать месяцев. Клер только молча кивнула – все это было за пределами ее понимания.
– Я знала, что у вас шрам, – призналась она, – мне рассказала миссис Уэбстер.
– Я так и подумал, что вы ожидали чего-то подобного, – кивнул Рэнд. – Вы были заранее готовы к этому…
Клер нахмурилась.
– Не в том смысле… это не то, что вы думаете. Просто мне было чрезвычайно любопытно, – голос ее упал до чуть слышного шепота, – я была заинтригована. – Это прозвучало как признание.
Рэнд не мог отвести от нее взгляд, очарованный слабым румянцем,
– И что же еще миссис Уэбстер говорила обо мне? – мягко спросил Рэнд.
– Она сказала, что, если бы не шрам, вас можно было бы назвать настоящим красавцем.
Рэнд смущенно запустил пятерню в гриву непослушных медно-рыжих волос и переступил с ноги на ногу.
– Я смутила вас, – догадалась Клер. Губы ее дрогнули в улыбке – ей показалось забавным, что замечание миссис Уэбстер до такой степени смутило Рэнда. – Может, вам станет легче, если я признаюсь, что всегда представляла вас этаким огромным каменным тики?
Перед мысленным взором Рэнда всплыли виденные им на островах южных морей каменные изваяния – ни одно из них даже близко не напоминало человека. Лица их, грубо вырубленные в камне, выражали суровость, даже жестокость. От них всегда исходило смутное ощущение угрозы.
– Мне как-то больше по душе то, что сказала миссис Уэбстер, – пробормотал он.
– Я почему-то так и подумала. – Клер опустила руки. Ей казалось, Рэнд отодвинется, но он не отступил.
На губах Клер все еще играла легкая улыбка.
– Скажите мне, – попросил он, – с чего это миссис Уэбстер вздумалось описывать вам мою внешность? Может, кто-то ее попросил?
Улыбка Клер увяла.
– Право, не помню, – холодно ответила она.
– Какая вы все-таки лгунья!
– Стикль тоже часто мне об этом говорит.
– Хм, похоже, тут мы с герцогом согласны. – Заметив, как у нее обиженно дрогнули губы, Рэнд рассмеялся. – Вы ведь сами ее попросили описать меня, верно?
– Это еще ни о чем не говорит! Я часто прошу ее это делать.
– И какого же цвета у меня волосы?
– Право, не припомню.
– Вы никогда ничего не забываете.
– Ну ладно, слушайте. Она сказала, что они у вас цвета заката. Цвета опавших листьев, когда коричневый, медный и ярко-оранжевый смешиваются воедино.
Брови Рэнда взлетели вверх, потом он неуверенно улыбнулся.
– Сам я всегда думал, что они скорее похожи цветом на затертую пенсовую монетку.
– Она тоже сначала так сказала, но потом поправилась, чтобы я не решила, что они у вас тускло-зеленые.
– Можете передать ей мою благодарность. А глаза? Какого они цвета?
– Карие.
– И все? Просто карие?
– По-моему, она упоминала, что у вас они не такие темные, как у меня.
– У вас они цвета шоколада, – уточнил Рэнд, – а мои светлее, скорее ореховые, чем карие. Во всяком случае, так всегда нравилось говорить моей матери.
– Ореховые… – задумчиво протянула Клер. – Тогда они неплохо подходят к вашим волосам.
– Кое-кто считает, что очень подходят.
– Женщины, – уточнила Клер. Рэнд притворился, что вспоминает.