Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал…
Шрифт:
Новопроизведённые офицеры вышли в сопровождении Ляхова, и Императору вдруг стало легче. Заноза исчезла. Он никак не связал это с тем, что из его поля зрения исчезли девушки со всеми своими факторами.Просто вздохнул, прогоняя наваждение, и отнюдь не заметил скользнувшей по губам Сильвии мгновенной усмешки.
Всё отлично получилось, подумала миледи, и с девчонок, и с самого Уварова очень даже причитается. И одновременно её осенила очередная гениальная идея. В конце-то концов хоть одну «валькирию» (она всегда произносила термин в отчётливо слышимых кавычках, то с юмором, то с иронией или сарказмом – зависимо от настроения) можно попробовать использовать «по назначению», то
Сама Сильвия, естественно, в обозримый период времени внимания Императору уделять не сможет. А вот из нордической красавицы, самой из всех спокойной и на вид даже флегматичной (но если очень внимательноприсмотреться – можно обнаружить черты и ухватки, напоминающие пантеру Багиру из мультфильма «Маугли»), сотворить новую «принцессу Фике» [50] – задача очень увлекательная. Давненько леди Спенсер такими делами не занималась. Любопытно, не утратилась ли хватка, тут ведь интрига намечается – высший пилотаж!
50
Прозвище Софии Фредерики Августы Ангальт-Цербстской до её превращения сначала в цесаревну, а потом императрицу Екатерину II.
– Ну что, остались только свои? – спросил Император, не подозревающий пока, какая судьба ему уготована. – Тогда пройдёмте, поговорим о деталях, – движением головы он указал на неприметную дверь за портьерой.
Да, все свои, хотя и немного по-разному: Чекменёв, Тарханов, Берестин, Сильвия. Двух последних можно воспринимать сразу в нескольких качествах, беря за главное то одно, то другое, по обстоятельствам и настроению.
Из доклада Чекменёва, прямо в буфетной наладившего заранее доставленный сюда проектор с микрофильмами карт, схем и таблиц, следовало, что обстановка и в той и в другой России за последние сутки кардинальным образом изменилась и все концы, получается, завязаны на «Мальтийский крест». Эта, поначалу довольно локальная по замыслу операция вдруг стала таким же геополитическим узлом планетарного значения, как Верден в Первую и Сталинград во Вторую мировую войны.
Тот не слишком частый случай, когда буквально несколько лишних дивизий или даже только нетривиальное полководческое решение могли создать ещё одну чёткую историческую развилку. Так, решись Николай Второй в разгар наступления Юго-Западного фронта летом шестнадцатого года передать Брусилову командование остальными двумя Западными фронтами, исход всей войны мог бы решиться до нового, семнадцатого года, со всеми вытекающими последствиями. Царская подпись на таком приказе сыграла бы роль пресловутого минимально необходимого воздействия.
– В чём аналогия? – спросил Олег, любивший предельную чёткость и конкретность.
– В том, что от вашего решения сегодня зависит так же много, если не больше. Превращение победоносной операции в Галиции в общее наступление трёх фронтов, поддержанное даже только сковывающимидействиями союзников по Антанте, могло бы привести к завершению войны ещё до конца шестнадцатого года. Это сопровождалось бы оккупацией большей части азиатской Турции, аннексией Царьграда и Проливов. В нашем случае успех даже первого этапа «Креста» будет означать кардинальную смену геополитической обстановки сразу в двух мирах. После завершения второго мы сможем перейти к проведению совершенно независимойвнешней политики и у нас, и там, у них.
Чекменёв неопределённо махнул рукой, поскольку не знал, какое направление указать. ТаРоссия была вокруг и внутри этой, равно как и наоборот. Даже в этом самом помещении сейчас кто-то находился или мог находиться, и люди проходили друг сквозь друга, не создавая никаких неудобств, никаких позитивных или негативных ощущений. Впрочем, это как раз и неизвестно. Очень может быть, что взаимовлияние миров очень велико, только незаметно и непонятно.
– Сейчас вы поставите Президента в известность о том, что наши спецподразделения в сопровождении и при помощи еголюдей войдут в Москву и в течение суток, я полагаю, наведение порядка будет закончено…
– Чьего порядка? – с интересом спросил Олег.
– Я так полагаю – общепринятого, – вдруг вмешался Берестин. – Когда будут устранены и изъяты (по законам военного времени, прошу заметить, и неважно, будет на это согласие ныне бездействующейвласти) все причастные к попытке переворота персонажи, мы можем вернуть Президенту, Правительству, Думе теоретически принадлежащие им прерогативы. Судебные процессы и реорганизацию властных структур они смогут проводить по своему усмотрению, но под нашим контролем.
– Это, по-вашему, Алексей Михайлович, не называется именно оккупацией?
– Назвать можно как угодно, Олег Константинович. Когда в сорок пятом году союзники, после подписания немцами и японцами безоговорочных капитуляций, проводили там денацификацию и иные демократизирующие процедуры, это оккупацией называлось. Поскольку армии воевавшего противникакапитулировали, а государственность распалась. Когда мы в семьдесят девятом году вводили войска в Афганистан по просьбе тамошнего законного правительства, это называлось «интернациональной помощью». Давайте назовём наше мероприятие «национальной» или просто «братской помощью», а оценивать справедливость такого термина и вообще правомерность наших действий предоставим историкам будущего.
– Очень хорошо сказано. Полностью с вами согласен, – хлопнул сильной и одновременно изящной ладонью по столу Олег. В смысле физической силы он не уступал предкам Александрам, Второму и Третьему.
– А ваша Югороссия не собирается к ним тоже свои овеянные славой дивизии вводить?
– Пока речи об этом не было. Едва ли целесообразно. Я не только введение войск, я и логически вытекающую конвергенциюимею в виду. Всё же почти столетняя разница в культуре и психологии. Хотя что-то вроде шенгенских виз и для наших граждан можно придумать. Но это вопрос не сегодняшнего дня. Лучше определиться, какие контингенты будут направлены от вас.
Перед тем как определяться, Император предложил перекусить, что означало всё то же «Белое хлебное вино» с чёрными сухариками и солёными огурчиками для мужчин и коньяк с шоколадом, за неимением в буфете джина, для Сильвии.
А тут вскоре и Секонд обернулся, доставив Президента в сопровождении Мятлева, поскольку вопрос касался непосредственно его сферы.
После нескольких протокольно-дежурных фраз, какими положено обмениваться главам союзных государств (хотя никаких договоров ещё не было заключено), Император и перешёл именно к этому вопросу. О необходимости составить, заключить и подписать хоть какую-то предварительную бумагу, которую можно будет предъявить общественности обеих стран, ну и мировым сообществам, если вдруг потребуется.