Большие дела маленького Микиня
Шрифт:
Садовник ветви срезал ей,
Но слишком поздно… Слишком поздно…
Страдает яблоня и, жалуясь весне,
Не говорит — поёт:
— Ну как цвести, как плодоносить мне. —
И слёзы льёт… И слёзы льёт…
В соцветьях яблоней весна
Румяна и красна.
Но сникли ветви до земли.
Ей больше не цвести… Ей больше не цвести…
ПЕСНЯ ВЕСНЫ
Пушистые меховые почки разбежались по вербе.
Зацвела золотистая калужница.
Пышным
Белая.
Фиолетовая.
А оттенков и не перечислить: синеватый, лиловый, голубой…
Цвета чуть заалевшего рассветного неба. И просто сиреневого. Он-то и дал название цветам, кустарнику — сирень…
Затем наступила пора цвести яблоням, груше, вишне.
Раскрылись медовые липовые почки.
И луговые цветы надели свои самые красивые платья.
Всё цветёт!
Сколько красок в мире, сколько запахов и звуков!
Звенят крыльями комары и стрекозы.
Гудят шмели и пчёлы.
Щебечут и поют птицы.
И люди поют хорошие песни после трудового дня.
Это — весенние песни.
Песни цветения.
Песня весны.
ЛЕТО
Яблони стряхнули нежные весенние лепестки.
И там, где были цветы, заметны теперь маленькие завязи — будущие плоды.
Ночи тёплые, наполненные густым ароматом цветов, травы, земли.
В комнатах открыты окна, и всё равно душно.
Зато какое наслаждение купаться!
Микинь бегает на речку утром и вечером, в полдень и после полдника. Вода как парное молоко!
Голавли попрятались и из глубин омутов равнодушно глядят на самую соблазнительную приманку.
Под вечер на опушке леса появляется косуля. Самец, гордо подняв рогатую голову, неторопливо оглядывает окрестность. И вдруг бросается в волглую луговую траву. Катается с бока на бок, прогоняет мошкару и оводов, так надоевших за день…
А трава мягкая, прохладная, душистая.
ДОЖДЬ
Кажется, весь свет потонул в сером тумане.
С самого утра моросит тёплый дождик.
А в селе радуются ему: не надо поливать сады и огороды.
И косари довольны.
Отец Микиня, бригадир, косит в первом ряду. Остановившись, чтобы наточить косу, он улыбается и говорит:
— В дождь скосишь, в солнышко в стога соберёшь…
А вот грабельщикам, пока дождь моросит, делать нечего. И они расходятся кто куда, по своим делам.
Микинь идёт к старому Андриевиньшу.
— В такую погоду, думаю, неплохо клюёт, — говорит мальчик, как бы раздумывая вслух. И, видя, что Андриевиньш кивает ему в ответ, торопливо выпаливает, что он как раз накануне наловил зелёных кузнечиков. Таких огромных и толстых! А может ли быть лучшая наживка для голавлей и язей? Нет, конечно!
— О чём речь! — соглашается старый Андриевиньш. — Ничего более путного в такую погоду и придумать нельзя. При таком дожде вот-вот грибы пойдут.
И оба деловито направляются к речке с удочками на плече.
ОТСТАЮЩИЙ
Во второй бригаде дожди залили сено. Потемневший, словно грозовая туча, бригадир Путрамгандис [1] до работы и сразу после неё мчится на мотоцикле в контору колхоза. Спешит он так, что только брызги и грязь летят во все стороны.
В конторе Путрамгандис свирепо крутит ручки радиоприёмника, надеясь услышать благоприятный прогноз погоды. Но метеорологические сводки, вот уже который день, звучат одинаково:
1
Путрамгандис (латв.) — буквально: мельничный жернов, в переносном смысле — отстающий.
«Погода облачная с прояснениями… Местами кратковременные дожди…»
— Ничего себе, кратковременные, — возмущается Путрамгандис, — валки сена стоят в воде, вот-вот начнут гнить. Того и гляди, всё сено пропадёт.
А в первой бригаде люди не жалуются на погоду. Они загодя приготовили колья, жерди, ерши и, как только проглядывает солнышко, закладывают сено в скирды. Будто шалаш ставят или соломенную избушку на курьих ножках.
Микинь и Эйдис каждую скирду накрывают прозрачной плёнкой. И сено оказывается как бы под крышей.
— Чудилы! — ворчит Путрамгандис, притормозив на своём грохочущем мотоцикле. — Не смешили бы добрых людей! Разве этими модными накидочками можно одолеть небесный поток…
Микинь ему спокойно отвечает:
— Ещё как можно, потому что это не модные накидочки, а первоклассный полиэтилен. Знать бы надо, товарищ Путрамгандис!
БАБЬЕ ЛЕТО
За лето глубоко прогрелась земля. Потеплела вода в самых холодных лесных омутах. Но заканчивает солнце свою щедрую летнюю работу.
Теперь в полдень оно не поднимается к зениту, как поднималось в день Ивана Купалы. По утрам всходит чуть позже, по вечерам чуть раньше закатывается.
Ночи темнеют и становятся длиннее.
И всё-таки они ещё такие тёплые, что рыболовы спят у своих увешанных колокольчиками удочек прямо на голой земле. И не чувствуют, что костёр давно погас…
Ветви яблонь склонились под тяжестью плодов, смородина усыпана красненькими бусинками, в лесу на полянах разлилось синее черничное море, а кочки на солнечных вырубках все в алых гроздьях брусники. Есть чем полакомиться молодым тетеревам!