Большие истории маленького Вовки
Шрифт:
– Аннушка, вы мне про бабушку расскажете? Как она здесь жила, почему умерла. Ведь не старая еще была, что случилось? – Женя давно собиралась задать этот вопрос, но при мужичке постеснялась.
Тетка горестно вздохнула. Мелко перекрестилась.
– Расскажу, милая. Вот завтра в баньку приходите и поговорим за чаем.
Распрощались, раскланялись и пошли домой. Каждый про свое задумался. Мама про скоропостижную кончину свекрови. А Вовка думал, как-бы жить, да поменьше с Федором встречаться. Сверток с еще теплым пирогом грел сквозь тонкую рубашку. С яйцом и луком
«Лук сам съем, а яйцо Котейке по – выколупываю. Маме тесто отдам.»– Делил Вовка припасы и довольный подпрыгивал по дорожке.
Вечером решили лечь спать пораньше. Жене на другой день нужно было съездить в районный город закупить продукты, решить наследственный вопрос с домом. И с работой надо было что-то думать. Пока деньги на проживание были. Но на долго их не хватит. Впереди осень, зима. Как быть?
Посидели на нагретом за день теплом крылечке. Молча слушали вечернюю песню соловья. Легкий ветерок шевелил траву. На тропинке Котейка ловил лапами сухой листочек- предвестник скорой осени. Ночи становились все длиннее. Солнце торопилось спрятаться за далеким лесом. Блеклый месяц уже болтался меж нависших туч. «Будет ночью дождь» – Женя вздохнула, перебирая в голове невеселые мысли. Завтра спрошу у соседей что делать со светом. Плохо без электричества, со свечками много не наживешь.
– Бери Котейку, будем домой забираться. Хватит гулять. – Вовка послушно пошел за мамой. Вечерний чай у сумеречного окошка, добрая сказка на ночь, и на мягкий, старенький диван.
–Как хорошо у нас. Правда, мама?
– Правда, сыночек. – Женя обняла Вовку и вскоре уснула.
– Миу! – Котенок тревожно бегал по дивану. Лизнул Вовку в нос. Тот нехотя приоткрыл глаза. Темная августовская ночь. Яркие звезды заглядывают в окна.
– Что тебе? – Вовка погладил Котейку. «Миу!» – тревожился котенок. Насторожился. Спрыгнул на пол и, перебирая лапками, подбежал к двери.
– В туалет хочешь? Что, до утра не можешь дотерпеть? – Вовка сунул босые ноги в тапки и поеживаясь пошел выпускать Котейку во двор. Толкнул дверь. Едва ступил за порог, замер от страха. В глубине темной пристройки ворочалась сгорбленная фигура. Спиной к Вовке, наклонившись кто-то рылся в нагроможденных вещах. Отодвигал ящики, переставлял ведра и старался пробраться к лестнице на чердак. От страха выпучив глаза, Вовка подкрался к черной фигуре. Любопытство взяло верх. Ведь он никогда не видел домовых. А у них домовой должен быть добрым. Мама говорила. Надо посмотреть поближе. Вовка неслышно приблизился, прихватив по пути палку подлиннее. Подкрался и ткнул домового прямо в оттопыренный зад. Тут домовой распрямился, выронил из рук ящик и оглянувшись заорал:
– Ети-и-и… твою…
Напугался, видно. Подхватив полы длинного плаща, он кособоко попрыгал из сеней во двор. Чуть не сбил стоящего с открытым ртом Вовку. Подозрительно запахло.
– Это ты, Котейка, наделал? – Кот возмущенно махал хвостом и долго еще не мог пригладить вставшую дыбом шерсть на загривке.
– Эх, так и не познакомились. – Вовка огорченно вздохнул, подхватил взъерошенного кота и пошел спать.
Погода стала портиться. С каждым днем солнышко все чаще пряталось за лесом и не хотело выглядывать. Тяжелые тучи большим комком висели над домом и грозились пролиться холодным дождем. Зябкий сентябрь.
– Мама, – Вовка, подперев кулаками распаренные щеки, смотрел сквозь запотевшее банное оконце на мокрые кусты. – А почему вода в облаках высоко висит и не проливается? Что-ли они резиновые?
– Нет, сынуля, там такая-же водичка как эта. – Женя зачерпнула ковшиком холодную воду из железной фляги и плеснула на каменку. Вода зашипела и в бане стало горячо от поднявшегося до потолка пара. – Видишь, это вода превратилась в пар, который умеет летать, а потом он снова превращается в капельки воды и льется на землю.
Вовка ухватился руками за душки тазика с водой и, задержав дыхание, плюхнул лицо по самые уши. Немножко погудел под водой, напускал, сколько мог пузырей, и вынырнул со счастливой улыбкой. Женя закутала Вовку в большое полотенце с головы до ног. Усадила на лавку в прохладных банных сенцах. Пока он, закутанный куколкой, пыхтел и отдувался, быстро сполоснулась водой и, накинув халатик, стала долго сушить полотенцем густые волосы. Вовка изловчился, вытащил из махрового кокона руку и почесал мокрый нос.
– Мама, а наш домовой такой пугливый. Я к нему тихонько подкрался, а он как подпрыгнул, как испугался и убежал. Надо дверь покрепче запереть, а то он так совсем от нас убежит. Кто тогда наше хозяйство будет стеречь?
– Не болтай всякую ерунду. Где ты домового видел? – Женя, наконец, справилась с густой копной волос. Встряхнула головой и строго посмотрела на Вовку.
– Дак ночью в сенях. Котейка на двор попросился. Я вышел, а там он в ящиках наше хозяйство проверял. Я его палкой ткнул тихонько, а он подпрыгнул и убежал. Я и говорю, надо двери крепче запирать.
– Да уж. – Женя задумчиво потерла свой лоб ладошкой. – Надо запирать. Ты знаешь, сын, больше его палками не тыкай. Если он еще явится, то меня буди. Я сама с ним поговорю, хорошо?
– Ну, ладно. Говори с ним, если хочешь. Только он какой-то не разговорчивый и бегает быстро.
От бани до дома Аннушки широкая тропинка.
– Вон смотри. Федор картошку копает. – Женя подозрительно посмотрела вглубь огорода, где, согнувшись долговязый Федя выворачивал комья земли, тряс ветки и собирал в ведро большие клубни. Видно, отрабатывает вечерний чай с баней у Аннушки.
– Странный, неприятный мужик, зачем ты его приваживаешь? – Женя тихонько разговаривает на кухне с Анной. Женщины собирают на стол. Вовку отправили с маленькой корзинкой к Федору за свежей картошкой.
– Почему неприятный? – Аннушка бросила взгляд в окошко. – Просто нелюдимый он, неприбранный. Вот и сторонится людей. Привык один жить, никому не доверяет. А я его жалею. Мне по хозяйству помогает. И я ему чем могу. Прижился тут, никому не мешает.
– Аннушка, ко мне в дом по ночам кто-то ходит, в сенях роется. Вовка в который раз уж видел.