Большие люди
Шрифт:
— Люсенька, да ты никак личную жизнь устроила? — Тамара Витальевна составляет ей компанию.
Людмила лишь неопределенно пожимает плечами. Как-то нет сильного желания обсуждать свою личную жизнь с кем бы то ни было, а уж тем более, с коллегой по работе.
— Не скроешь, Люда, глаза вон так и светятся. И улыбаешься постоянно, — не унимается Тамара Витальевна. — Что, нашла мужика?
Не отстанет ведь, пока ей хоть что-то не скажешь. А уходить уже невежливо.
— Нашла.
— Путный?
Смешной вопрос. Путный ли Гриша? Он самый лучший. Но
— Вроде бы.
— Лет сколько?
Не отстанет просто так. А ей вдруг внезапно хочется поговорить о нем. Хотя бы так.
— Тридцать пять.
— Не мальчик, — усмехается коллега. — Женатый?
— Нет.
— Разведенный?
— Тоже нет.
— Да прямо чудеса какие-то! В тридцать пять лет — и ни разу женат не был? Пьет, поди? Или с мамочкой живет?
— Живет с братом. Не пьет, — Люсе становится даже забавно: до чего дойдет в своей зависти Тамара Витальевна.
— А крылышек и нимба нет?
— Не заметила, — Люда улыбается.
— Ох, Люся, Люся… Поверь моему опыту — не бывает такого. Чтобы мужик в тридцать пять лет, непьющий, да не женатый, да еще и без придури… Что-то с ним не так, поверь мне! Или бить начнет, или еще какая пакость. Вон, у моей соседки дочь тоже нашла себе, вроде твоего, с виду приличный мужик, а потом оказалось… — Тамара Витальевна спотыкается на полуслове, глядя удивленно куда-то за спину Люси. А в спину тянет сквозняком. Люда поворачивается. Он.
— Здравствуйте, — Григорий подчеркнуто вежлив.
Люся вскакивает с места, чуть не опрокинув чашку с чаем. Слова все куда-то исчезают из головы, и она просто молча смотрит на него. Господи, оказывается, она успела по нему соскучиться!
— Вы нас не оставите ненадолго? Пожалуйста, — просьба обращена к Тамаре Витальевне и высказана хоть и вежливо, но тоном человека, который привык, что все его просьбы выполняются. И Тамара Витальевна не исключение.
— Да-да, конечно, — торопливо вставая из-за стола, а потом боком протискиваясь в дверь и аккуратно закрывая ее собой. И они остаются одни.
Он делает шаг, потом другой. Встает напротив, рядом. Взгляд его будто ощупывает ее лицо, а потом…
— Нет, — он со вздохом отступает на шаг назад.
— Что — «нет»? — она наконец-то может говорить.
— Не буду я вас целовать, Людмила Михайловна. Иначе не остановлюсь, а я не за этим приехал.
— А зачем?
— Ох, Люсь, да тут у меня засада просто… — Григорий запускает ладонь в свои волосы.
— Что случилось?!
— Плохого — ничего. Тут такое дело… Гости к нам приехали московские. Инвесторы… потенциальные. Ты же знаешь, что мы вляпались по горло?
— Знаю.
— Ну вот, — вздыхает. — И сейчас начнется. Да оно уже началось, собственно. Я вырвался ненадолго, вот по дороге в гостиницу. Сейчас заберем их, по объектам немножко провезем, потом обедать, потом в офис. И это только начало, ты понимаешь?
Нельзя сказать, что она все точно понимает, но кивает. А Гриша продолжает:
— На несколько дней вся эта кутерьма, наверное. Они все хотят посмотреть: и активы наши, и недвижимость, запасы складские. И документы, отчеты… Так их еще и развлекать надо будет по вечерам, так уж водится. Я просто вот не знаю, когда я…
— Гриш, я все понимаю, — теперь она действительно понимает, зачем он приехал. — Это очень важно, я понимаю. Ты мог бы и не приезжать, просто бы позвонил.
— А я хотел приехать, может быть, — буркнул мрачно. — И ничего ты не понимаешь, Лютик… Я не хочу, чтобы ты думала, что я… что я тебя избегаю… после… хм… или еще какую-нибудь ерунду. Вы, девушки, это можете. Просто тут все так совпало, что я… Я, наверное, буду ближайшие дни занят очень… очень плотно. И вряд ли смогу вырваться. Понимаешь?
— Да, — кивает она. — Правда, все нормально, Гриш. Делай то, что должен.
— Глупости придумывать не будешь? — смотрит на нее настороженно.
— Не буду.
— Ладно. Тогда я поехал, — взгляд на часы на запястье. — И так уже опаздываю. До встречи, Лютик.
Резко оборачивается и вправду уходит. Но только до двери. А там останавливается.
— Черт. Черт. Черт! Не могу!
И, повернувшись и преодолев расстояние между ними в пару шагов, целует ее. А она сама прижимается к нему, вцепившись в ворот его темно-серого пальто.
— Блин, Люська! — чуть позже, губами ей в висок. — Это все твой проклятый белый халат.
— А он-то тут причем? — шепотом ему в шарф.
— Нездоровые ассоциации как результат просмотра немецких документальных фильмов, — со смешком.
Она сначала не понимает, о чем он, а потом стукает его по плечу.
— Гришка! Ты что такое говоришь?! Ужас какой! Я, вообще-то, с детьми тут работаю!
— И слава Богу, — выдыхает он ей в ухо. — Люсь, пни меня, а? Мне уже не просто бежать — лететь надо. А я сам не уйду, чувствую.
— Езжай, Гришенька, — она привстает на цыпочки и целует его в лоб. — Езжай. Все хорошо.
Так безумно раздражавшее в Ларисином исполнении «Гришенька», сказанной Люсей, заставляет внезапно сжаться сердце. Словно нечаянная ласка. Нет, уходить надо, срочно просто.
— Люсь, я как смогу — позвоню.
— Договорились.
Все-таки хорошо, что он приехал. Во-первых, совершенно заткнулась Тамара Витальевна. Хотя нет, во-первых не это. А то, что она просто была ужасно рада его видеть. И не только… видеть. А во-вторых, в свете последующих дней без него… О, Люся себя хорошо знала. Уж она бы напридумывала, Гриша прав. Накрутила бы себя так, по-своему интерпретируя его молчание, отсутствие его самого и даже звонков от него, что мало бы никому не показалось. В первую очередь, ей самой. А так — просто ждала. Хотя ждать было непросто. Ужасно хотелось позвонить ему, хотя бы голос услышать. Люся с трудом себе представляла, чем он там конкретно занят. Но было четкое ощущение, что она со своим звонком может быть очень, ну вот совершенно некстати. Поэтому терпела. Он же сказал: как смогу, позвоню. Значит — позвонит.