Шрифт:
Вместо вступления
Писать о Геннадии Прашкевиче – дело непростое.
Каждая ипостась его таланта заслуживает отдельного разговора.
Судите сами: неутомимый путешественник, исколесивший добрую часть земного шара, знаковая фигура отечественной фантастики, автор интереснейшей реалистической, исторической, детективной прозы. А еще блистательный эссеист, историк литературы, литературный критик, диапазон профессиональных интересов которого поражает: от одного из лучших исследований ранней советской научной фантастики («Малый бедекер по НФ»), до таких известных книг, как «Адское пламя» и «Красный сфинкс». А еще он тонкий переводчик болгарской и корейской поэзии. Ему принадлежат замечательные переводы стихов таких известных поэтов, как Владимир Башев, Михаил Берберов, Любомир Левчев, Иван Цанев, Стефан Цанев, Мила Доротеева и других, – в 1982 году в Западно-Сибирском книжном издательстве вышел целый том современных болгарских поэтов («Поэзия меридиана роз») в переводах Геннадия Прашкевича. Наконец, он один
Думаю, что Геннадий Прашкевич и сам не сможет ответить, какая из его ипостасей главнее, слишком тесно они переплетаются; одно вытекает (или истекает) из другого. Но поэтическое мышление наложило отпечаток на всю прозу писателя, на всю его эссеистику. Это важный момент. Многие прозаики в России пишут (или пописывают) стихи, а многие поэты пишут прозу. Иногда (как, например, с Вадимом Шефнером) бывают точные попадания. Что касается Геннадия Прашкевича – он поэт от рождения.
Денежки кончились в наших смешных кошелечках.Палой листвой обнесло все питейные точки.Осень приблизилась, альфа нисходит в омегу.Если и быть, то всего лишь печальному снегу…Непересказываемостью, неподатливостью другому (не родному) языку поэзия, собственно, и отличается от прозы. Иной уровень сознания, иное, сдвинутое восприятие реальности. Есть огромное число вполне профессиональных стихописцев, выучившихся грамотно подбирать рифмы, многие из них даже попали в учебники, но вся беда в том, что стихи их к Поэзии не имеют никакого отношения – это всего лишь та самая пресловутая проза, лишь по недоразумению записанная в рифму.
Повторюсь: настоящие стихи невозможно переложить на прозу.
При этом неважно, каким размером они написаны – ямбом или расшатанным дольником, или вовсе лишены какого-то очерченного размера, даже рифмы. Стихи – всегда сами по себе.
Илистые прыгуны возятся в водах отлива,Малаккский пролив придавлен тысячетонной жарой,в небе беззвучном оранжево-огненный рой —атомный взрыв, прожигающий чрево мира…Боже, как странно, как долго стоят года,сердце сосет злая рыжая дымка,если тут что-то и движется,то, конечно, только вода – тысячетонная невидимка…Или этот верлибр:
Я – как ветка.Имею собственные колебания,а раскачиваюсь вместе с деревом.Боюсь однажды увидетьотрубленную веткуили голое дерево.Стихи Геннадия Прашкевича версификационно совершенны. Они виртуозны, отточены. Не знаю, как относится Геннадий Прашкевич к творчеству Леонида Мартынова, но мне всегда казалось, что мартыновский стих близок ему – не только виртуозной техникой, но самим духом.
Дым из труб,а тропа снежная.Нежный и грубый,но больше нежный,я прихожу в незнакомый дом,в дом, где мне каждый угол знаком…Для меня, давно пытающегося в душе примирить поэтические традиции классики и авангарда, особую привлекательность лирике Геннадия Прашкевича придает ее открытость. В этой книге легко обнаружить и вполне классические, даже постакмеистические стихи, и формальные, в лучшем смысле слова, эксперименты, идущие от русских футуристов, и утонченный верлибр, и восточную минималистичность, и медитативные погружения в историческое и мифологическое пространства, характерные для поэзии балканских стран. Но главным все равно остается то, что стихи Геннадия Прашкевича – это подлинная Поэзия, чистая, искренняя, снежная, мудрая.
Женщины,которых мы покидаем внезапно,совсем внезапно, даже не по своей вине,остаются не в прошлом, а в некоем странном завтра,как портрет, что выставлен за стеклом в окне.Города,которые мы оставляем сразу,именно сразу, мучаясь и себя кляня,остаются всегда тоской и вечной заразой,в бездне грохота и огня.И чего удивляться, что осень краситза окнами небо, бесцельно и зло маня.Остается лишь память,и позолота слазитс женщин и с городов,но, прежде всего,с меня.Ну, вот, не удержался – процитировал полностью.
Просто очень люблю это стихотворение.
Евгений Харитонов,
Москва, 2007
Азия
Дева-обида
I