Большое кольцо
Шрифт:
— Вот и начнем по порядку, — спокойно ответил Турецкий. — Так откуда она у вас? Как здесь появилась? Давно ли?
— Давно, уважаемый, давно!
— Очень интересно! И документы на машину имеются?
— А как же! Идемте, уважаемый, я вам все предъявлю…
Уходя за Ибрагимовым, Турецкий поручил сыщикам проверить номера двигателя и кузова.
И вот Грязнов с Турецким уселись в довольно удобном кабинете хозяина автосервиса, тут же, в соседнем с мастерской помещении. Ибрагимов открыл стоящий в углу большой сейф и достал папку с бумагами. Не открывая ее, положил на стол перед генералами, а сам сел на стул в стороне и начал пить минеральную воду.
Александр Борисович вместе с Вячеславом Ивановичем медленно
Данный вариант был тем самым, о котором упомянул во время обеда Джамал Багиров, — то есть по нынешним временам почти классическим.
Фамилия первого хозяина, который приобрел необычную машину за тридцать тысяч долларов в Варшаве, у польского дилера Яцека Янушицкого, была Потемкин. Григорий Александрович Потемкин — надо понимать, сам князь Таврический. Правда обитал он в городе Зеленограде, что, образно говоря, с некоторых пор является своеобразным анклавом города Москвы в Московской же области.
Почему они решили вдруг, что «князь» там обитал? А потому, что наверняка давно уже переселился на одно из ближних к бывшему жилью кладбище. В лучшем случае. Или попросту пропал. Вот они, аккуратно подшитые в папочке, документы о купле-продаже автомашины джип марки «форд» — сам договор на польском языке и нотариально заверенный перевод этого договора. Вот справка об уплате таможенной пошлины. Тут проверяй не проверяй, все равно никаких концов не отыщешь… Вот свидетельство о регистрации автомашины марки… двигатель номер… кузов номер… на учет в Зеленоградском ГАИ и о выдаче номерных знаков и техпаспорта… и так далее. А вот, наконец, и долгожданная доверенность господина Потемкина, «князя Таврического», оформленная им лично в Первой нотариальной конторе все того же Зеленограда на имя некоего господина Шахбазова Амирана Гасановича, уроженца города Баку, проживающего там же, по улице Нариманова, в собственном доме, номер семнадцать.
— Кто такой этот Шахбазов? — строго спросил Грязнов.
— Там есть нужный документ, — немедленно откликнулся Ибрагимов, который только вид делал, что ни на кого не обращает внимание, а сам исподтишка наблюдал за неприятными гостями и видел, о каком конкретно документе в данный момент может идти речь. — Дальше, пожалуйста, смотрите, все есть…
Да, имеется дарственная — честь по чести. Гражданин Шахбазов А. Г. совершает акт дарения принадлежащей ему собственности в виде… и так далее, гражданину Ибрагимову А. С. Налоги государству уплачены, все в порядке, катайся, стало быть, господин Ибрагимов А. С., сколько тебе угодно… Вот, значит, кто у нас теперь хозяин машины Питера Реддвея! А чего это вдруг Шахбазов, который в России даже и не проживает, не прописан, видно, проездом и бывает, взял, да и подарил Ибрагимову, зарегистрированному в качестве вынужденного переселенца по месту пребывания в городе Троицке, дорогущий автомобиль? Просто фантастика! Мягко, конечно, сформулировал вопрос Александр Борисович. Но таким же мягким и достойным был ответ нового автовладельца.
— Э-э, что сказать? Мне тоже приходилось помогать Амиранчику… Денежки, туда-сюда, вот и он захотел свое спасибо сказать. Хороший человек, — с внутренним достоинством произнес Ибрагимов, выпучивая крупные свои глаза с красными белками. — Зачем пустые слова говорить, если мы здесь все — одна большая родня?..
«Последнее очень верно», — отметил про себя Грязнов и тяжко вздохнул. Неприятно все-таки, когда тебя вот так элементарно за полного дурака держат…
А тут и Голованов явился с бумажкой в руках, на которой были записаны номера, выбитые на кузове и двигателе джипа. Ничего даже близко не напоминало те, которые имелись в регистрационных документах Питера Реддвея. Что, совсем другая машина? Да быть того не может! Значит, успели уже перебить, мерзавцы. И теперь никто, кроме эксперта-криминалиста, не докажет, что эти номера действительно были перебиты. Тогда что же? Надо забирать машину с собой, в Экспертно-криминалистическое управление, на Петровку. Проводить экспертизу, устанавливать истину и… ну да, вызывать сюда для опознания как представителей страховой компании, которая занималась машиной в Германии, так и самого владельца. Других путей нет.
Но стоило ему только заикнуться о том, что автомобиль заберут временно, до установления истины, на Петровку, 38, как с Ибрагимовым произошла почти истерика. Он истошно кричал, брызгал во все стороны слюной, проливал себе на грудь минеральную воду, закатывал глаза и валился в обморок, чтобы немедленно вскочить и продолжать бесноваться. Вот уж и правда, черт знает что! За прикрытой дверью слышались громкие злые голоса, — видать, народ собирался, чтобы поддержать своего хозяина.
В общем-то, все это была та же игра — и истерика, и прочее. Просто этот поганец догадывался, что, если машина уйдет на Петровку, больше он ее никогда не увидит. А здесь, у себя, он еще мог на что-то надеяться.
И еще следовало иметь в виду, что при всех документах машина Ибрагимову уже тоже, скорее всего, не принадлежала, иначе зачем бы ее прятали в гараже у сестрицы Муслима?
Голованов с товарищами внимательно всю ее осмотрел, исследовал и отпечатки протекторов тоже проверил — родные, никуда не денешься. Но вести сейчас разговор еще и на эту тему — значило просто рисковать дальнейшим. Возьмут ведь да и тут же сменят шины, обивку салона — доказывай потом…
У Вячеслава Ивановича требовательно зазвонил находившийся в кармане мобильник. Этого еще не хватало. Он достал трубку, поднес к уху.
— Грязнов? — услышал начальственный бас и узнал, разумеется, Милявского — первого зама министра МВД.
— Слушаю вас, Артем Сергеевич.
— Ты где, чем занимаешься?
— Операция. По указанию Генеральной прокуратуры.
— А-а… — пренебрежительно протянул Милявский. — Знаю я эти указания. Слышь-ка, Грязнов, брось ты все это к едрене фене и быстренько езжай сюда, дело для тебя есть. А насчет Генеральной не бери в голову, я только что разговаривал с этим самым генеральным, — он вдруг хохотнул, будто выдал что-то смешное, — и тот мне сам сказал, что ни о каких машинах ни сном ни духом. Поэтому, повторяю, кончай свою самодеятельность, а то накажу!
Слушая небрежную речь замминистра, Грязнов в упор посмотрел на Ибрагимова, даже рот открывшего в ожидании, и заметил летучий такой, торжествующий всплеск в его глазах. Ну что можно было сказать в данном случае? Обложили, сволочи! Но Сане сейчас этого не объяснишь, значит, придется делать хорошую мину при плохой игре.
Вячеслав Иванович поднялся, снова посмотрел на притихшего в ожидании Ибрагимова и, неожиданно шагнув к нему, поднял его одной рукой со стула, ухватив за фалды кожаного пальто, а затем возле самого его носа сурово потряс толстым своим указательным пальцем и сказал, вложив в голос максимум угрозы:
— Без истерик тут. Сейчас пришлю сюда экспертов. А если что с машиной случится — исчезнет вдруг, в другое место переедет без моего на то разрешения, — я тебя, сукина сына, свинью жирную, собственными руками задавлю… Ишь ты, обрадовался он! Поехали, Александр Борисович, не будем терять дорогого времени.
Турецкому не надо было объяснять, чем вызвано столь скоропалительное решение. Он просто закрыл папку с документами на машину и сунул ее себе под мышку. На оторопелый взгляд Ибрагимова ответил просто, без всяких уже угроз: