Большое сердце маленького воина
Шрифт:
От её улыбки озарилось всё вокруг. Небо стало более синим, солнце ослепительно ярким.
— Хочу тебе кое-что сказать… я разговаривал с дедом. Он считает, мне пора жениться. И вот что я подумал…
— Вы сговорились, что ли?! — неожиданно засмеялась девушка.
— Мы? — озадаченно протянул Артур.
— Ты и Эдвин. Оба собрались жениться.
— А на ком хочет жениться Эдвин? Почему я ничего об этом не знаю?
— Сегодня он сделал мне предложение. Чем бессовестно смутил бедную девушку. Ну, а ты? Кто твоя избранница? Я её знаю? Это кто-то из придворных?
Артур почти не слышал, что она говорит. В голове стучало одно: тот, кого столько лет считал лучшим другом, оказался подлым предателем. Воткнул нож прямо в спину.
— Почему молчишь? Язык проглотил? — говорила между тем Гертруда.
— И… что ты ему ответила? — стараясь не дышать, спросил он то, что действительно его интересовало в этот момент.
— Попросила дать мне время, чтобы подумать. Наверное, соглашусь. Ведь так или иначе, дядя Генрих захочет выдать меня замуж. Пусть уж это будет тот, кого я уже знаю. Артур, что с тобой? Тебе нехорошо? Опять что-то не то съел на завтрак?
В изумрудных глаз читалось беспокойство. Больше ничего… никакого намёка на то, что он ей нравится. Выходит, Гертруда такая же подлая обманщица, как Эдвин. Приходила к нему каждую ночь, ласково шептала его имя, касалась его губ… и решила принять предложение Эдвина.
Она легко поднялась, подошла совсем близко. Приложила прохладную ладонь к его разгорячённому лбу.
— Да у тебя жар! Ты весь горишь.
Беспомощно цепляясь за последнюю надежду, он схватил её за руку, стал осыпать по-детски хрупкую ладошку поцелуями, несвязно бормоча о своих чувствах.
— Прошу, откажи ему! Я люблю тебя больше жизни…
Гертруда, напуганная его внезапной страстью, молчала. Он поднял на неё взгляд и увидел в её глазах всё, что можно понять без слов.
Недоумение, что-то, похожее на брезгливость и отвращение, жалость… всё, что угодно. Кроме ответного чувства.
Он замолчал, отпустил её руку, и медленно побрёл прочь.
Синее небо снова стало серым, каким и было, когда он проснулся сегодня утром. Солнце давно не светило, оно вовсе спряталось за тучами. Он и не заметил, когда…
А сам день разбух от чёрной краски. Будто кто-то пролил чернила, и они растеклись, покрывая собой всё яркое и живое…
Вечером, тайком прокравшись на королевскую кухню и стянув несколько булочек, Гертруда снова отправилась на пруд. Ей хотелось побыть одной. Девушке было о чём подумать.
Эдвин и Артур, ещё вчера бывшие для неё просто друзьями, не переставали сегодня удивлять. Сначала Эдвин со своим предложением. Наверняка дело не обошлось без короля Генриха. Уж очень лукавый взгляд был у того за завтраком. Потом Артур. Её сердце разрывалось от жалости к парню. Какое будущее его ждёт? Какая девушка сможет добровольно полюбить его? Тщедушное тело, безобразное лицо, слишком длинные несуразные руки… Даже если отбросить внешность, остаётся ум, по развитию схожий с умом ребёнка. Иногда он рассуждает вполне разумно. Может выдать такую идею, что Эдвину или Гертруде вовек до такого не додуматься. А иногда не понимает совсем элементарных вещей.
Спустившись привычной тропинкой к пруду, она бросила взгляд на воду, пытаясь найти прирученных ею гордых птиц. Вдруг вскрикнула, и тут же зажала рот ладошкой.
Возле самого берега плавали два бездыханных тельца. Красивые перья, точно чёрные кружева, небрежно трепыхались под порывами поднявшегося ветра.
Чья-то безжалостная рука сломала шеи прекрасных птиц.
Булки выпали из руки Гертруды. Не в силах больше смотреть на жуткую картину, она бросилась прочь.
Глава 22. Побег
— Это сделал Артур? — Бруно, хранивший нерушимое молчание на протяжении всего рассказа, ожил.
— И ты вышла за Эдвина! Поэтому король мстит тебе.
— Ты невероятно догадлив, мой юный друг, — грустно усмехнулась Гертруда.
— Я разбила ему сердце, и после он стал вести себя со мной так, словно у меня самой сердца никогда и не было. Каждый раз старался сделать мне больно. Его извращённый ум не ведал никаких границ. Но хватит воспоминаний. Давай лучше подумаем, как нам выбраться из задницы, в которую попали по твоей милости.
— Гертруда, что я слышу! Ты ругаешься, как сапожник, — Бруно засмеялся.
В тишине подвала его смех прозвучал непривычно и странно.
— И хватит уже напоминать мне о моей промашке.
— Действительно, пустой трёп здесь не поможет. Знаешь, у меня возникла идея…
… Охранники славного Артура ужинали, достав из своих запасов аппетитный кусок холодной буженины и бутыль красного вина.
За трапезой они резались в кости, изредка переговариваясь между собой.
— Сдалась его светлости эта девка, — говорил тот, что давно страдал от ожирения, но вечно испытывал чувство голода.
— Да уж, — поддакнул ему тот, что являл своей внешностью полную противоположность: настолько тощий, что нездоровая кожа желтоватого оттенка едва могла скрыть выступающие мослы.
— Ходят слухи, король Артур убил её мужа, герцога Эдвина, чтобы прибрать к рукам его жену. Не смотри, что худющая, как смерть, — продолжал полный, подливая вина в кружку приятелю.
— Может, она умеет ублажать мужчин так, что тем мозги напрочь сносит. Иначе на что она ему?
— Во дворце поговаривают о заговоре против его светлости. Вдруг девица к нему имеет отношение?
— Кто? Она? Не смеши! — толстый закашлялся от смеха.
— Нашёл заговорщицу… сейчас умру. Ещё скажи, что она возглавляет банду мятежников…
Худой беспокойно заёрзал.
— Если она так нужна королю, не плохо ли мы поступили, запихав её в подвал с этим крестьянином? Платье на ней после дождя, хоть выжимай. Небось, закоченела в подвале на сырой земле. Заболеет или помрёт, а нам отвечать придётся. Или король снова её примет, а мы с тобой крайними останемся. Нажалуется ему на нас…