Большой бамбук
Шрифт:
— Да пошел ты!
Коулмен перегнулся через перила балкона и посмотрел на бассейн.
— Здесь все такие худые.
Серж вытер лицо и, схватив пистолет, приставил ко лбу Элли.
— Что ты хочешь сделать? — закричала Элли. — Пристрелить меня?
— Пристрелю, если будешь толкаться!
— Выстрел могут услышать. И что подумает Тори?
— Черт бы ее побрал! Всегда найдется какое-нибудь весомое оправдание.
Серж убрал пистолет, отошел к кровати и включил телевизор. Какое-то время Элли не разговаривала с Сержем, но вскоре смекнула, что ее молчание ему лишь на руку — не мешает смотреть телевизор. И тогда она сменила тактику.
— …это просто смешно! — сказала Элли. — Я больше не могу так!..
— Заткнись!
— Мы живем как звери! Нет, мы хуже зверей!
— Заткнись!
Элли загородила собой телевизор.
— Нет, не заткнусь! Я не прекращу говорить!
Коулмен пересек комнату, налил себе виски в высокий стакан, затем протиснулся между Элли и телевизором.
— Вот думаю, не принять ли мне душ…
— Может, вы привыкли жить в свинарниках…
Серж плюхнулся на край кровати и закрыл уши ладонями.
— Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Элли повернулась и выключила телевизор. Экран погас. Серж опустил руки.
— В чем дело?
— К нам три дня не приходила горничная!
— Ты выключила телевизор.
— Мне нужны новые туфли!
— Ты выключила телевизор.
— Вы на меня вообще обращаете внимание?
Послышался звук льющейся из душа воды и голос Коулмена:
— А не вздремнуть ли мне…
— Что ты делаешь? — закричала Элли. — Отпусти меня! Немедленно! Кому говорят!
Серж оттолкнул ее, и она повалилась на кровать.
— Негодяй!
— Это просто разминка.
Подобно пантере, он набросился на нее.
Всхлипывания.
Серж замер на месте.
— Как ты смеешь!
Губы трясутся, на глаза навернулись слезы.
— Нет, не это! Что-нибудь еще!
Рыдания.
Серж присел на край кровати.
— Пожалуйста, не плачь… ну прекрати, пожалуйста!
Рыдания сделались громче.
— Ну же, прекрати, — сказал Серж. — Когда плачут женщины или дети, у меня разрывается сердце. Когда плачут мужчины, я даю им пинка, потому что тоже этого не выношу, но только по-другому.
— Мне нужен мой преподаватель актерского мастерства, — пробормотала Элли.
— Но нас ведь ищет полиция!
— Мой инструмент заржавеет.
— Инструмент? Ты уже слишком давно в этом городе.
В ответ раздался жалобный, протяжный вой.
— Хорошо, хорошо, — сказал Серж. — Я приглашу тебе преподавателя… Но на самом деле я и есть преподаватель.
— Нет, ты не преподаватель.
— Клянусь тебе.
— Ты говорил мне, что ты тренер.
— Я обучал некоторых лучших актеров.
— Врешь!
— Честно! — Серж сузил глаза и сжал губы в прямую линию. — «Ну, давай порадуй меня».
Элли подняла голову; по ее лицу растеклась тушь.
— Клинт?
— Не могу разглашать тайны из соображений конфиденциальности.
— Ну не знаю. Мне все еще кажется, что ты врешь!
— Ну же. Или ты хочешь, чтобы твой инструмент, как ты выражаешься, заржавел?
— Нет.
— Над чем ты работала со своим преподавателем?
— Над образом роковой женщины.
— Отлично, — ответил Серж. — Начнем с фильма «Жар тела». Флоридская классика.
— Ты опять шутишь, да?
— В чем дело? Это великий фильм. Особенно Кэтлин Тернер. Флоридская классика.
— Я знаю. Мне фильм нравится. Особенно Кэтлин Тернер. Потому я и захотела пойти в актрисы.
— Моя теория оказалась верной, — кивнул Серж. — Кино объединяет людей.
— Помнишь, как она встретила Уильяма Харта возле крытой эстрады?
— Помню? Да я был там! Ты можешь стоять здесь вместе со мной, но тебе придется воздержаться от разговоров о жаре.
— Ты не слишком умный, не так ли! — сказала Элли. — В мужчинах мне это нравится.
— Затем Харт покупает ей вишневое мороженое, которое она роняет себе на грудь, и он предлагает ей бумажные салфетки… Я могу даже помочь вытереть.
Глаза Элли засверкали.
— Не хочешь слизать с меня мороженое!
В неожиданном порыве страсти они с Сержем бросились друг на друга. Элли начала стягивать с него брюки. Он разорвал на ней рубашку. Она укусила его за шею. Он крепко сжал кулаки…
Панама-сити, штат Флорида
Массивный пентхаус занимал весь верхний этаж многоэтажного жилого комплекса на приморской набережной. Его оплачивала цепь новых торговцев автомобилями из Алабамы и Восточного Миссисипи; эта цепь вела к их соответствующим рынкам благодаря рекламной поддержке со стороны футбольных команд местных колледжей.
Само здание представляло собой ступенчатое архитектурное сооружение, спускавшееся вниз к пляжу. С безоблачного неба над Мексиканским заливом в окна ярко светило солнце.
Но не в окна пентхауса.
Темная отделка гостиной казалась еще темнее из-за плотно задвинутых темных штор. На стене — сертификат в рамке: «Почетная степень». На огромном плоском телеэкране — чемпионат по футболу 1978 года.
Миниатюрный человек, похожий на Рика Мораниса, сидел на кушетке и повторял комментарии ведущего, которые знал наизусть. На голове — темно-красный футбольный шлем, на несколько размеров больше нужного. У него была эрекция.
Зазвонил телефон.