Большой кусок мира
Шрифт:
— Сам он не сдохнет, — огорченно заметила она. — Эти твари жутко живучие.
— Даже если держать его в рюкзаке весь день без воды?
— Весь день — не знаю, но это только мучить. Самое гуманное, пожалуй, отрубить ему просто голову топором. Одним ударом.
— Ну так отруби.
— Легко сказать. Он же не будет лежать спокойненько и ждать, пока я замахнусь.
Шпулька неуверенно взглянула на рюкзак.
— Может, его придержать?
— А как?
— Не знаю...
Дебаты по вопросу угря продолжались. Тем временем в некотором отдалении в камышах у самого леса
Демонстрирующий потрясающую живучесть угорь извивался на пне. Шпулька придерживала его через тряпку за хвост, Тереска, намотав леску на левую руку, пыталась закрепить его голову, правой рукой поднимая топор, что со стороны выглядело, как будто она замахнулась на подругу.
— Кажется, я окончательно сдурела, — заявила вдруг она, опуская руку. — Вместе с головой и леску отрублю. Откуда мне знать, где она кончается!
— Руби что хочешь, только скорее! Он вот-вот выскользнет!
— Слушай, а если обухом? Это ведь все равно? Если сильно ударить, это же не будет негуманно? Как думаешь?
— Бей, руби, что хочешь делай! Негуманно так тянуть! Он тут мучается, да и я тоже. Еще вопрос, кто больше!
— Ну ладно. Держи крепче!
Повернутое вверх острие топора блеснуло на солнце. Молодой человек за кустом лещины рванулся было, но сдержался и остался на месте. Тереска попала точно, может быть, благодаря тому, что в последний момент зажмурилась.
— Слава Богу, убила! Теперь надо его выпотрошить и вынуть крючок. А я посмотрю, что там с рюкзаком...
Ущерб оказался меньше, чем предполагалось. Сахар, ясное дело, высыпался, но мыло и зубные щетки уцелели. Пережил катастрофу и чистящий порошок, сохранившийся на самом дне в целлофановом пакете. И все же рюкзак стоило постирать. Обе управились одновременно: Шпулька с потрошением угря, Тереска — со стиркой.
— Хорошо бы его теперь прокоптить, — заметила Шпулька, с удовлетворением рассматривая их добычу. — Смотри, какая красота! Жалко, если такое добро пропадет!
— Посоли и положи в тенек. Подумаю, что можно сделать. А пока давай поспим. Нам бы найти кусок жести. А одеяла совсем не нужны. Смотри, еще пяти нет, а как пригревает.
Молодой человек выбрался из кустов, подождал немного, вытащил что-то из своей лодки, снова приблизился к спящим, затем вернулся на берег, поставил парус и отчалил.
— Какого черта мы сюда тащились! Дураку ясно, что в такой толчее о колбасе можно только мечтать, — громко выражала свое недовольство Тереска, покидая здание железнодорожного вокзала в Миколайках. — Господи Иисусе! Ну и жара! Давай скорей назад к воде.
— Подожди. Хлеб и сахар обязательно надо купить. С молоком лучше не связываться — все равно скиснет. Потом завернем в какую-нибудь деревню.
— На озере Снярдвы деревень нет, — буркнула Тереска и вдруг остановилась, как вкопанная. — Ой! Я где-то читала, что это Снярдвы — вообще ненормальное. Рыбы там нет, берега все в камышах, лысые и недоступные. Очень негостеприимное такое озеро. Ни отдохнуть на нем толком, ни прокормиться, разве что утонуть. Ничего не поделаешь, придется закупать провизию, иначе нам крышка.
Шпулька осуждающе посмотрела на подругу и двинулась вперед.
— Не могла раньше вспомнить? — сердито спросила она и добавила: — На крайний случай у нас есть угорь и труба. Купим хлеба и как-нибудь перебьемся.
Тереска поспешила за ней.
— Надо сразу три очереди занять. И давай поторапливаться, на это копчение несколько часов уйдет. И подумать только, в таком идиотском месте найти такую отличную железку! Чего только люди в лесу не теряют!
Кусок жести лежал совсем рядом с угрем, и девчонки едва не наступили на него, когда начали собираться в дорогу. Обе очень удивились, что не заметили такую ценную вещь раньше. Жесть была согнута и прямо-таки идеально годилась в качестве трубы для коптильни.
В Миколайки подруги добрались к одиннадцати и сразу угодили в жуткое пекло. Солнце жарило отчаянно, а ветра, который так приятно освежал на озере, в городе не чувствовалось совсем. Перспектива ходить по магазинам и толкаться в очередях казалась ужасной.
— Слушай, что-то я спутала, — вдруг призналась Тереска в очереди за хлебом. — Все не так плохо. На этом озере Снярдвы нет приличной рыбы, а всякую мелочь поймать можно. Только она костлявая. Муки нам хватит?
— Коптить будем, — упрямо проворчала Шпулька.
Мясных консервов, разумеется, в продаже не было, о сгущенке в этих краях, похоже, никто слыхом не слыхивал. Тереске с боем удалось раздобыть кусок сыра. Пот стекал у нее по спине струйками, когда она вырвалась из клубившейся у прилавка очереди.
— Люди совсем очумели, — яростно фыркнула она. — Война завтра, что ли, начинается?
— Сегодня, оказывается, суббота, — объяснила Шпулька. — Я купила кисель и сахар. Давай отсюда поскорей выйдем. О!.. — она вдруг замолчала и добавила совсем другим тоном: — Посмотри, вон этот твой.
Сердце у Терески заколотилось прежде, чем она взглянула. В дверях переполненного магазина появился заглядывавший внутрь молодой человек с изумительными синими глазами. Он быстро обвел взглядом толпу, заметил Тереску, кивнул ей с улыбкой, пропустил вперед какого-то старика в пестрой рубашке и тут же отступил назад.
Тереска, двигаясь, как во сне, взялась за одну ручку сетки и направилась к выходу. Затем нерешительно остановилась, снова сделала несколько шагов, потянула за собой подругу и опять остановилась. Шпулька налетела на нее сзади.
— Ты что, решила в этой печи навеки поселиться? — возмутилась та.
— Видела я, как одна такая за ним бежала, — ни с того ни с сего заявила Тереска. — Я бегать не буду.
— Только не впадай в другую крайность, а то еще начнешь от него бегать. Да выйди же наконец на воздух! Там будешь думать!
На улице молодого человека уже не было. Тереска даже и не очень-то огорчилась. В глубине души она настроилась на случайные встречи и ей вполне достаточно было, что он где-то рядом. Само сознание этого делало жизнь ярче.