Большой налет. Агентство «Континентал» - авторский сборник
Шрифт:
— Вывернулся, — сказал мне капитан. — Что касается налета и ночных дел — у него алиби. Не можем обвинить даже в бродяжничестве. Имеет заработок. Торгует Универсальным энциклопедическим словарем полезных и повседневных сведений Хампердикеля — так, кажется. Начал таскаться с книжонками за день до налета — и во время налета звонил в двери и уговаривал людей купить свой дурацкий словарь. По крайней мере, у него есть свидетели, которые это подтвердили. Ночью был в гостинице с одиннадцати до четырех тридцати, играл в карты, имеет свидетелей. Ни черта не нашли
Тут же, из кабинета, я позвонил Джеку Конихану.
— Ты бы смог опознать кого-нибудь из тех, кого видел ночью в машинах? спросил я, когда он вылез наконец из постели.
— Нет. Было темно и шли они быстро. Свою-то гориллу едва разглядел.
— Не узнает, да? — сказал капитан. — Ну что ж, я могу продержать его двадцать четыре часа, не предъявляя обвинения, и сделаю это, но если ты ничего не отроешь, придется отпустить.
— А что, если отпустить сейчас? — предложил я, покурив с минуту и подумав. — У него кругом алиби, и прятаться от нас незачем. Оставим его на день в покое — пусть убедится, что за ним не следят, — а вечером сядем ему на хвост и не слезем. Есть что-нибудь по Большой Флоре?
— Нет. Парень, убитый на Грин-стрит, — Берни Бернхаймер, он же Маца, вероятно, карманный вор, крутился среди фирмачей, но не очень…
Его прервал телефонный звонок. Он сказал в трубку:
— Алло. Да. Одну минуту, — и придвинул аппарат ко мне.
Женский голос:
— Это Грейс Кардиган. Я звонила вам в агентство, и мне сказали, где вас найти. Мне надо с вами увидеться. Можно прямо сейчас?
— Где?
— Телефонная станция на Пауэлл-стрит.
— Буду через пятнадцать минут, — сказал я.
Позвонив в агентство, я вызвал к телефону Дика Фоули и попросил его сейчас же встретиться со мной на углу Эллис- и Маркет-стрит. Затем я отдал капитану его телефон, сказал: «До скорого» — и отправился на свидание.
Дик Фоули уже ждал меня на углу. Этот маленький смуглый канадец, ростом под полтора метра — на высоких каблуках, — весил минус сорок килограммов, разговаривал как телеграмма скопца, и мог проследить за каплей соленой воды от Сан-Франциско до Гонконга, ни разу не выпустив ее из виду.
— Анжелу Грейс Кардиган знаешь? — спросил я его.
Он сэкономил слово, помотав головой.
— Я встречусь с ней на переговорном пункте. Когда мы расстанемся, иди за ней. Не думай, что тебя ждет легкая прогулка: девушка шустрая и знает, что за ней идет хвост, но ты постарайся.
Дик опустил углы рта, и у него сделался один из редких припадков разговорчивости:
— Чем они шустрее на вид, тем с ними проще.
Я направился к переговорному, он — за мной следом. Анжела Грейс стояла в дверях. С таким мрачным лицом никогда ее не видел, и поэтому она показалась мне менее хорошенькой, чем обычно; в зеленых глазах, правда, было слишком много огня, чтобы говорить о мрачности. Она держала свернутую трубкой газету. Она не поздоровалась со мной, не улыбнулась, не кивнула.
— Пойдем к Чарли, там можно поговорить, — сказал я, проводя ее мимо Дика Фоули.
Она
— Это правда? — спросила она.
Я взглянул на то место, по которому постукивал ее дрожащий палец, репортаж о находках на Филмор- и Арми-стрит, но осторожный. Я сразу заметил, что имена не названы, полиция подстригла заметку. Сделав вид, будто читаю, я прикинул, выгодно ли будет сказать ей, что газета все выдумала. Но никакой отчетливой пользы в этом не увидел и решил не отягощать душу лишней ложью.
— В целом все верно, — ответил я.
— Вы туда ездили? — она скинула газету на пол и подалась ко мне.
— С полицией.
— Был там… — слова застряли у нее в горле. Белые пальцы скомкали скатерть посередине между нами. — Кто был?.. — удалось ей выдавить на этот раз.
Молчание. Я ждал. Она опустила глаза, но раньше я успел заметить, что вода в них притушила огонь. Пока мы молчали, явился официант, поставил еду, ушел.
— Вы знаете, что я хочу спросить, — наконец сказала она тихим, севшим голосом. — Он был? Он был? Скажите ради Бога!
Я взвесил их — правду против лжи, ложь против правды. И снова правда восторжествовала.
— Пэдди Мексиканца убили — застрелили — в доме на Филмор-стрит.
Зрачки у нее стали как булавочные головки… снова расширились, превратив глаза из зеленых в черные. Она не проронила ни звука. Лицо ее ничего не выражало. Она взяла вилку, поднесла ко рту салат… и еще раз. Я протянул руку через стол и отобрал у нее вилку.
— Все ведь на платье падает, — проворчал я. — Рта не откроешь — ничего не съешь.
Она потянулась через стол к моей руке, схватила ее дрожащими руками пальцы подергивались так, что она меня оцарапала.
— Вы мне не врете? — не то всхлипнула, не то выпалила она. — Вы всегда честно себя вели. В Филадельфии вы были человеком. Пэдди всегда говорил, что из легавых вы один порядочный. Вы не обманываете?
— Все честно, — подтвердил я. — Пэдди для тебя много значил?
Она тупо кивнула, стараясь справиться с собой, и опять застыла.
— Есть возможность рассчитаться за него, — предложил я.
— Это как?..
— Говорить.
Она долго смотрела на меня непонимающим взглядом, будто пытаясь ухватить смысл моих слов. Ответ я прочел в глазах раньше, чем услышал.
— Господи, да я сама хочу. Но я дочь Коробки Кардигана. Мне — стучать? Вы против нас. К вам идти? Пошла бы. Но я же Кардиган. Молиться буду, чтобы вы их повязали. Крепко повязали, но…
— Твои чувства благородны, по крайней мере — слова. — Я усмехнулся. Ты кого изображаешь — Жанну д'Арк? А сидел бы сейчас твой брат Фрэнк, если бы его не заложил в Грейт-Фолс его дружок Джон Водопроводчик? Проснись, моя милая. Ты воровка среди воров, и кто других не надул, тот сам с бородой. Твоего Пэдди кто убил? Дружки! Но ты не можешь им ответить — тебе закон не велит. Боже мой!