Большой налет. Агентство «Континентал» - авторский сборник
Шрифт:
Но в тот момент, когда Лендвич остановился у табачного киоска, один из прохожих на другой стороне улицы внезапно нырнул в парадное и исчез в тени. Этот человек шел немного позади Лендвича и Боба, держась другой стороны улицы. Я сразу обратил на него внимание и теперь убедился, что он тоже ведет слежку.
Когда Лендвич запасся куревом, Боб уже успел добраться до трамвайной остановки. Лендвич не повернул обратно, а направился дальше. Человек, прятавшийся в парадном, — следом. Я, в свою очередь, — за ним.
На Сатгер-стрит как раз показался трамвай, Лендвич и я сели в него почти одновременно. Таинственный незнакомец, следивший
Он остановился на задней площадке, неподалеку от меня, прячась за здоровяком в комбинезоне и поглядывая из-за его спины на Лендвича. Боб, зашедший в вагон самым первым, сидел с таким видом, будто его вообще никто и ничто не интересует.
Детектив-любитель (я не сомневался, что встретил профана) в очередной раз вытянул шею, дабы не потерять из виду Лендвича. Я окинул его взглядом: лет так за пятьдесят, мал и щупл, с изрядным носом, вздрагивающим от волнения. Костюм весьма старомодный и вытертый.
Понаблюдав пару минут, я пришел к выводу, что о существовании Боба он не подозревает. Все его внимание было направлено на Лендвича.
Вскоре освободилось место рядом с Бобом, и я, бросив окурок, вошел в вагон и сел. Теперь человек со вздрагивающим носом находился впереди меня.
— Выходи через остановку и возвращайся на квартиру.
За Лендвичем следить пока нет смысла. Наблюдай только за его домом. У него на хвосте сидит еще кто-то; хочу узнать кто и что ему надо.
Все это я проговорил очень тихо, шум трамвая полностью перекрывал мои слова. Боб неопределенно хмыкнул, давая тем самым понять, что все услышал, и вышел на следующей остановке.
Лендвич вышел на Стоктон-стрит. За ним — человек со вздрагивающим носом, а следом — я. В такой связке мы довольно долго бродили по городу. Наш гид не пропускал ни одного увеселительного заведения. Я знал, что в любом из этих злачных мест можно поставить на любую лошадь на любом ипподроме Северной Америки. Но что именно делал Лендвич в этих шалманах, я, разумеется, не знал.
В данный момент меня больше интересовал детектив-любитель, появившийся неизвестно откуда с неизвестной целью. В бары и лавки он, конечно, тоже не заходил, а бродил где-нибудь поблизости, поджидая, пока Лендвич выйдет. Следил он, разумеется, неумело, поэтому ему приходилось очень стараться, чтобы не попасться на глаза Лендвичу. До сих пор ему это, правда, удавалось, но мы находились на многолюдных улицах, где, как я говорил, вести слежку совсем нетрудно.
И все же неизвестный упустил Лендвича. Тот нырнул в очередную забегаловку и появился оттуда с каким-то типом. Оба сели в машину, припаркованную неподалеку, и укатили. Человек со вздрагивающим носом заметался, не зная, что предпринять. Сразу за углом находилась стоянка такси, но либо он этого не знал, либо не мог оплатить проезд.
Я подумал, что он вернется на Лагуна-стрит, но ошибся. Он прошел по всей Варин- стрит, добрался до Портсмут-сквер и улегся там на траве. Закурив черную трубку, он задумчиво уставился на памятник Стефенсону, видимо, даже не замечая его.
Я тоже прилег на травке в некотором удалении — между итальянкой с двумя карапузами и стариком-португальцем в своеобразном пестром костюме. Так, в блаженном бездействии, мы провели всю вторую половину дня.
Когда солнце начало клониться к закату, а от земли потянуло холодком, маленький человечек поднялся,
Я посмотрел регистрационную книгу и выяснил, что он приехал только накануне. Номер был записан на некоего Джона Бойда, прибывшего из Сент-Луи, штат Миссури. Отель этот принадлежал к числу тех, в которых я не мог безбоязненно задавать вопросы администрации, поэтому я вышел на улицу и выбрал себе неподалеку наблюдательный пункт.
Начало смеркаться, зажглись уличные фонари, ярким светом загорелись витрины. Вскоре совсем стемнело. Мимо меня то и дело проносились по Карини-стрит машины с горящими фарами. Парнишки-филиппинцы в чересчур пестрых костюмах спешили в «Черный Джек», где их каждый вечер ждали азартные игры. Проходили мимо меня женщины, жизнь которых начиналась под вечер, а кончалась утром. Сейчас глаза у них были совсем сонные. Прошел знакомый полицейский в штатском платье. Видимо, спешил в участок доложить, что часы его дежурства кончились. После этого он отправится домой отдыхать. То и дело мелькали китайцы, снующие в разные стороны. И, наконец мимо меня проплыли толпы людей, спешивших в итальянские рестораны.
Время шло и шло. Наступила полночь, но Джон Бойд по-прежнему не показывался. Тогда я решил, что ждать дальше бесполезно, и отправился спать.
Но прежде чем лечь, я позвонил Дику Фоли. Тот сообщил мне, что миссис Эстеп- первая не совершила в течение дня ни одного подозрительного поступка, ей никто не звонил и писем она ни от кого не получала. Я сказал, чтобы он прекратил за ней слежку — во всяком случае до того, пока я не выясню, что связано с Джоном Бойдом.
Я опасался, как бы Бойд не заметил, что за женщиной организовано наблюдение. Бобу Филу я приказал следить только за квартирой Лендвича — по той же причине. Кроме того, меня интересовало, когда тот вернется домой и вернется ли вообще.
Мне почему-то казалось, что этот Бойд работал вместе с женщиной и именно по ее поручению следил за Лендвичем. Видимо, женщина ему не доверяла. Но, как я уже сказал, это были всего лишь предположения.
На следующее утро я натянул на голову старую выцветшую шляпу, надел гимнастерку, оставшуюся у меня после армии, высокие сапоги — старье и хлам. Теперь я выглядел не лучше, чем Бойд.
Тот вышел из своего отеля в начале десятого, позавтракал в той же столовой, где вчера ужинал, а потом направился на Лагуна-стрит и, остановившись на углу, стал поджидать Джекоба Лендвича. Ждать ему пришлось довольно долго — почти целый день, ибо Лендвич вышел из дому лишь с наступлением сумерек. Что ж, этого человечка нельзя было назвать нетерпеливым. Он то ходил взад и вперед по улице, то стоял, прислонившись к стене, иногда даже на одной ноге, чтобы дать отдохнуть другой.
Мы с Бобом просидели в комнате целый день, покуривая и перекидываясь ничего не значащими фразами, поглядывая на маленького человечка, который упорно ждал появления Лендвича.
Как я уже сказал, тот вышел, когда начало смеркаться. Он сразу же направился к трамвайной остановке. Я выскользнул на улицу, и мы снова образовали «гусиное шествие» — впереди Лендвич, за ним Джон Бойд и, наконец, я. Так мы прошли несколько десятков ярдов, и тут мне в голову пришла неплохая мысль.
Гениальным мыслителем меня, конечно, не назовешь.