Большой облом
Шрифт:
– Мисс Аксбридж, бросьте все дела и попробуйте срочно договориться с сэром Боствиком о встрече со мной не позже полуночи завтрашнего дня. В любое удобное для него время. Завтрак, бранч, ленч, чай, обед, ужин – безразлично. Вы поняли?
– Приложу все силы, сэр!
Шипстед отключил селектор, встал, прошелся к окну, сделал несколько вращательных движений головой, выдохнул с шумом воздух. Затем стремительно развернулся и направился в ванную.
Ванная представляла собой небольшую комнату, выложенную голубоватой плиткой. Не раздеваясь, Шипстед забрался в душевую кабину, нажал на смесителе какую-то одному ему ведомую кнопку и, приложив к уху душевой отвод на манер телефонной трубки, сказал буквально следующее:
– From Elk to Piglet [28] .
После чего вышел из кабины, разделся и вернулся использовать душ по прямому назначению.
4
Четырехзвездный пансионат «Солнышко» не разменивался по мелочам, подобно отелям, мотелям и кемпингам, дававшим приют кому ни попадя, но сдавался помесячно, а лучше – на весь сезон, трудовым коллективам, практикующим корпоративные каникулы, либо научным объединениям, стремящимся сочетать приятное с полезным, то есть полноценный отдых с плодотворной деятельностью. И для того и для другого пансионат располагал всем необходимым: комфортабельными номерами, песчаным пляжем, игротекой, глиссером, конференц-залом, библиотекой и специальными помещениями для устройства лабораторий. Обслуживающий персонал пансионата выгодно отличался одним редким качеством, а именно – был абсолютно глухонемым. Минусы, неизбежно следовавшие из этого обстоятельства, полностью перевешивались плюсами, среди которых гарантия строгой конфиденциальности занимала далеко не последнее место. К плюсам можно было отнести и то, что к концу своего пребывания постояльцы осваивали соответствующую азбуку мимического общения. Для Всероссийского Общества Глухонемых, которому и принадлежал пансионат, этот фактор представлялся не менее важным, чем прибыль, извлекаемая из заведения.
28
Поросенку от Лося (англ.).
Уникальность пансионата «Солнышко» была оценена потенциальными клиентами сразу и надолго. Простаивать пустым ему практически не приходилось. Причем не только летом, но даже и зимой, когда пляж, глиссер и неупомянутые выше батискаф с парой инструкторов по подводному плаванию не пользовались спросом. Руководству пансионата во избежание дорогостоящих обид со стороны заказчиков приходилось устраивать что-то вроде конкурса на право аренды, который люди, непосвященные во все тонкости курортного бизнеса, могли не отличить от банального тендера. Этим летом конкурс выиграло московское научно-производственное объединение «Интер-Оптимум». Москвичи оказались людьми серьезными, организованными, дисциплинированными, отдыхающими по принципу «делу время, потехе – шиш». Судя по аппаратуре, размещенной ими в обоих лабораторных помещениях, а также в батискафе и на глиссере, их объединение занималось компьютерным обеспечением медико-гидрологических исследований, и, если учесть все неукоснительно соблюдаемые режимные строгости, было связано с оборонкой. Ну и на здоровье, немее и глуше в виду такой секретности обслуживающий персонал сделаться не мог. Постояльцы это понимали, хотя, возможно, и полагали втайне, что если бы этот персонал был бы в добавление ко всем прочим своим достоинствам еще и слепым, ему бы цены не было…
Отдыхали москвичи интенсивно, без выходных, по одному и тому же распорядку дня. Подъем, зарядка, завтрак, летучка, исследования, обед, совещание, профилактика, полдник, работа, ужин, личное время на подшивание воротничков, отчеты, кефир, отбой. Лаборатории трудились круглосуточно, согласно дежурному графику. Правда, в одежде единообразия не наблюдалось, а, скорее всего, строго возбранялось, видимо, в целях недопущения демаскировки. В остальном это были самые обыкновенные курортники: купались, загорали и даже по улицам и проспектам фланировали, – чаще парами, чем в одиночку… Главным у них был высокий представительный мужчина в очках с золотою оправой и бритой головой. На послеобеденных совещаниях, он, как правило, появлялся самым последним, лично запирал за собою дверь и занимал свое место во главе длинного прямоугольного стола. О чем шла речь на предыдущих совещаниях, оставим покрытым мраком неизвестности, а вот о сегодняшнем поведаем.
Главный, как всегда, запер дверь, прошел к своему месту, сел, затем встал, оглядел присутствующих не поддающимся истолкованию взором и сказал:
– Прежде всего, товарищи, объявляю вам от лица и по поручению командования благодарность! Первое испытание системы в полевых условиях признано успешным.
Главный умолк, поднял предостерегающе руку, – мол, обойдемся без аплодисментов и уставных восклицаний, – и, вновь приняв сидячее положение, принялся щедрой рукой добавлять к чайной ложечке меда столовые ложки дегтя.
– Конечно, не все прошло гладко. Были, были у нас и накладки, и несостыковки, и откровенные ляпы, если не провалы. Я имею в виду полуторачасовую утрату контроля над системой. Где обретался в это время Беркут, что делал, – до сих пор не выяснено.
Главный сделал паузу, но на этот раз окидывать всех присутствующих начальственным взором не стал, – требовательно уставился на моложавого мужчину в светлом летнем костюме с прической бобрик и солнцезащитных очках.
– Уже выяснили, Евгений Сергеевич. Прикажете доложить?
– После, – кивнул Евгений Сергеевич и продолжил свои манипуляции со столовой ложкой и продуктом коксования древесины. – Или эта непонятка с преждевременной эякуляцией…
– Да, но, – хотел, было, что-то вставить, очевидно, в свое оправдание другой мужчина, отличавшийся взлохмаченной шевелюрой и роговой оправой очков, но, узрев предостерегающий жест начальства, отказался от своего намерения.
– Знаю, знаю, Арнольд Иваныч, неполадка была оперативно устранена, и в дальнейшем система вела себя в заданной ситуации выше всяких похвал, но непонятка-то осталась. Почему вдруг? Что за этим кроется? Ведь в лабораторных условиях ничего подобного не наблюдалось…
– Трудно сказать, Евгений Сергеевич, – заговорил Арнольд Иванович тоном человека, размышляющего вслух. – Все-таки система находилась от мобильной группы контроля и управления на приличном расстоянии. Не исключены помехи. Хотя я не настаиваю на них, как на единственном объяснении имевшего место сбоя. Необходимо еще раз все повторить и желательно в контакте с таким объектом, с которым у системы отсутствовал бы навык общения. И такой контакт мы установили и повторное испытание провели…
– И как результаты?
– Как вы изволили выразиться, Евгений Сергеевич, выше всяких похвал. И это при том, что мобильная ретрансляционная группа на этот раз находилась от объекта еще дальше, чем в прошлый раз…
– Но рецидив возможен?
– Увы, – обескуражено пожал плечами Арнольд Иванович, – пока причина точно не установлена, никаких гарантий я дать не могу.
– Распечатка с дешифрованными данными оперативно-синхронного церебрального зондажа за последние 24 часа готова?
– Так точно! – с несвойственной ему молодцеватостью доложил доктор. – Вам с параллельной интерпретацией или без?
– Давайте обе.
Тощая стопка листков торопливой эстафетной палочкой добралась до главного. Молчание повисло, как топор в накуренной комнате. Главный пробежался цепким взором профессионала по диагонали распечатки.
– Ямайский ром и датское печенье – выборка из легенды или сиюминутная импровизация оператора?
– Я бы сказал, что они логически следуют из защитных реакций Эго, положенного в основу легенды, – объяснил Арнольд Иванович.
– В чем причина запинки системы при произнесении своего отчества, доктор? Помехи?