Большой облом
Шрифт:
– Не скажи, – вздыхает миловидная, – хорошее всегда дороже.
– «Плохое», «хорошее» – это эмоции, – пускается в терпеливые объяснения сплетница. – «Правда» и «ложь» – тоже. Главное в нашем деле – занимательность…
Игорь наконец встает и начинает потихоньку пробираться к выходу. Между нами, читателями, говоря, мог бы и пораньше сообразить…
2
Неподалеку от входа в платную зону пляжа, в соседстве с грозным предупреждением «Оставь одежду всяк сюда входящий», скучал на веселой лужайке фотограф вместе со своим верным помощником – симпатичным осликом при всех необходимых прибамбасах, как то: коврик на крупе, плюмаж меж ушей, позолоченная кисточка на хвостике… Работали без выходных. На работу приезжали на старенькой «волге»: фотограф впереди, ослик сзади. Процедура извлечения осла из автомобиля собирала толпы зевак. При желании можно было эту маету обставить как забавное шоу и взимать с ротозеев плату. Ну так то при желании…
Ослик
– Мам, это что, нога?
Маменька слегка зарделась, стыдливо отвела глаза, но ответила честно, нет, мол, не нога, сыночек.
– Да? – удивился другой мальчик, постарше. – А что?
– Хулиган! Бесстыдник!
И совершенно пунцовая маменька, подхватив на руки своего не в меру любознательного ребенка, устремилась прочь от группы испошлившихся товарищей. Игорь (а это был именно он) с фотографом рассмеялись. Осел, одобрительно фыркнув, расслабился. Веселье помешало Игорю вовремя различить топот приближающегося возмездия. Скорее случайно, чем инстинктивно, он обернулся и узрел прямо над своей головой чью-то вооруженную пивной бутылкой руку. Разбирать закупоренная или початая было недосуг. Ноги его, не дожидаясь команды сверху, сами шагнули вплотную к нападавшему, плечо поставило жесткий блок, кулак врезался в почку. Мститель поперхнулся, но все же нашел в себе прыти отскочить от нахала подальше, и уже там, в относительной безопасности, разразиться бранью, полной запальчивых обещаний в основном членовредительского характера, из которых самой выполнимой была угроза натянуть глазное яблоко на седалище. Скорее из контекста, чем из содержания воплей Игорю стало ясно, что этот приличных размеров гражданин явился постоять за поруганную давеча честь оскорбленной маменьки. Вряд ли своей…
Игорю вовсе не улыбалось махаться неизвестно с кем незнамо ради чего. Он открыл, было, рот, чтобы воззвать к разуму, принести извинения, но все оказалось намного серьезнее, чем он предполагал. К мстителю подоспела подмога: три, не побоимся этого слова, жлоба, мрачные намерения которых подтверждали резиновая дубинка, велосипедная цепь и кастет-скулолом. Игорь перестал взывать к разуму и забеспокоился о собственном тыле. В виду отсутствия стены, к которой можно было бы прижаться беззащитной спиной, пришлось дать ногам дополнительную нагрузку. Вперед, в сторону, ложный выпад, жесткий удар, кульбит… Короче говоря, один на всех и все на одного!
Неподалеку от разыгравшейся баталии, в припаркованном в тени магнолий сером джипе сидел Алексей Пряхин по кличке Стоха, жевал свою неизменную жвачку и наблюдал в бинокль за дракой, изредка давая ценные указания оператору, устроившемуся с камерой на заднем сидении. Рядом со Стохой находилась та самая девушка, которая всем маркам сигарет предпочитала «Не ваше дело» и в которой мы – не без смущения за опоздание – с трудом, но все же признали ту самую Марину, что в первой главе нашего повествования так безыскусно путали с Ольгой. Девушка не просто сидела, но активно переживала за исход баталии, вовсю болея за Игоря.
– Он тебе даже закурить не дал, а ты вон как за него кулачки сжимаешь, – насмешничает Стоха, не отрываясь от бинокля.
– Да он бы дал, просто мне в лом такого клевого парня подставлять твоим отморозкам, – откровенничает Марина, ничуть не заботясь о последствиях.
– Что, тоже втюрилась? – интересуется оператор. Однако ответа не удостаивается, если, конечно, не считать таковым резкий приказ Стохи не отвлекаться от съемки.
Если вначале Стоха еще как-то пытался разобраться в технике Игоря, хотя бы вчерне определить, где и у кого он учился рукопашному бою, то теперь просто наблюдал, дивясь неуклюжести своих наймитов. Вот один из них, вооруженный цепью, рискнул с короткого замаха поразить противника в голову. Боксерский нырок вперед и… вместо классического апперкота по корпусу, модернистский двойной удар головой и коленом, соответственно в челюсть и в пах. Эффектности ни на грош, зато эффективности с три короба: любитель велоспорта валится, как сноп в страду. Поразительное разнообразие приемов при такой же бессистемности и разрозненности общей линии. Придется консультироваться со специалистами, хотя с виду – просто уличный драчун с невероятной реакцией.
Между тем драка привлекла внимание отдыхающих. Ристалище окружила ватага азартных поклонников мордобоя, обессмыслив кадр своими вытянутыми в безмерном любопытстве выями. Съемку пришлось прервать, о ходе сражения судить по колебаниям ставок, которые, впрочем, недолго колебались в виду явного преимущества одной из противоборствующих сторон.
Прибывшая вслед за оглушительной сиреной милиция, оттерев в сторону толпу, зафиксировала следующую картину нарушения общественного порядка. Босой мускулистый парень, одетый в шорты и лохмотья майки, с великим душевным подъемом гоняет резиновой дубинкой двух бугаев вокруг невозмутимо неподвижного осла. Еще двое скучают на травке в самых живописных позах, не проявляя к происходящему никакого интереса.
Напрасно почтенная публика упрашивала стражей порядка позволить ей досмотреть до конца этот захватывающий «поединок». Менты были непреклонны. Не помогли даже многозначительные намеки на ощутимую благодарность. Да и не все участники схватки горели желанием биться до полной и окончательной. Двое преследуемых Игорем бугаев попытались скрыться в неизвестном направлении. С таким же успехом они могли попытаться трансформироваться во что-нибудь безобидное, безбедное, – сразу и не сказать, во что именно… Игорь безропотно отдал стражам трофейную дубинку и позволил заковать себя в наручники. Однако с главным свидетелем – фотографом – вышла заминка. Этот несознательный элемент ни в какую не соглашался бросить своего четвероного помощника на произвол судьбы. Мало того, предъявлял справки от ветеринарной службы, грозил наслать на ментов активистов «Общества охраны животных», требовал адвоката, соблюдения прав частного предпринимателя и установления временного милицейского поста возле бесхозного реквизита. Стражи порядка в свой черед взывали к гражданской совести, которой свидетель, согласно уголовно-процессуального кодекса обязан был не только праздно обладать, но и деятельно в данной ситуации руководствоваться. Известно чем заканчиваются для граждан препирательства с милицией: их берут под микитки и препровождают в участок для дальнейшего разбирательства. Именно к этому и шло, этим бы и закончилось, не пробудись четвероногий предмет раздора от своей флегмы. Его пронзительные доводы поколебали решимость стражей порядка следовать принципиальным положениям своей уголовно-процессуальной библии. Фотограф бросился успокаивать друга, менты, зажав уши, попрыгали в машины и, пообещав разобраться с патентом, лицензией и правом владения транспортным животным, отбыли вслед за каретой скорой помощи. Толпа рассосалась, место происшествия обезлюдело.
На добродушной физиономии Стохи расцвела стрептококковым цветком соответствующая улыбочка.
3
Начальник следственно-оперативного отдела муниципальной полиции города Южноморска лейтенант Рябько, Сергей Валентинович, крепко скроенный рослый мужчина лет тридцати пяти, одетый в легкие светло-серые брюки и голубую рубашку, сидел на оперативном совещании в кабинете шефа и томился от желания взгромоздить свои ноги, обутые в кроссовки, на длинный полированный стол, за которым восседали все руководители отделов плюс заместитель прокурора, – привычка, приобретенная Рябько за полгода стажировки в Лос-Анджелесе. У себя в кабинете он так бы и поступил: хозяин – барин, но, будучи в гостях у высокого начальства, не мог позволить себе роскоши быть неправильно понятым. Начальство и так, несмотря на весь свой с трудом сдерживаемый демократизм, косо глядело на все эти заокеанские киношные штучки, хотя при случае само было не прочь щегольнуть импортным револьвером вместо отечественного пистолета или гаванской сигарой вместо беломорины. Наверное, все дело в столичном происхождении Рябько, переведенного в Южноморск прямиком из Москвы по причинам, не оставляющим места для домыслов: он, видите ли, не вынес после калифорнийской жары московских холодов и сердобольное московское руководство, не желая терять столь ценного сотрудника, немедленно откомандировало его на юг…
Свою службу на новом месте Рябько начал с инспекции внешнего вида подчиненных, подвергнув беспощадной критике их стремление придерживаться общего безликого стиля совчинов на шестых ролях. В каждом из них, по мнению Рябько, за версту видать мента, одни уставные стрижки чего стоят!.. Подчиненные выслушали, взяли под козырек, и пошли исправляться. На следующий день заявились на службу кто в чем, – разумеется, похуже. С виду – группа младших научных сотрудников, отправляющаяся на уборку колхозной картошки. У Рябько случился тяжелый припадок истерического смеха. Хотели даже скорую вызвать, но, слава Богу, обошлось. С Рябько. Но отнюдь не с внешним видом. Через пару дней каждый сотрудник получил письменный приказ по личной форме одежды, а также необходимую сумму на ее приобретение. В приказе, кроме прочего, четко указывалось какой личины тот или иной полицейский обязан впредь придерживаться. Проще говоря, какой длины должны быть волосы, в какую прическу уложены и обязан ли данный сотрудник обзавестись бородой или только усами с бакенбардами… Двоих, истративших казенные суммы не по предназначению, понизили в званиях и перевели в патрульные. Рябько зауважали. Вскоре личный состав его отдела невозможно было отличить от их заокеанских коллег: усы, бородки, косички и даже сережки в ушах. Организованная преступность Южноморска была деморализована: любой панк мог оказаться ментом, любой рафинированный фраер – опером. Просто атас!