Большой Песец. Дорогой Леонид Ильич
Шрифт:
Британия немедленно прекращает состояние войны со всеми остальными европейскими союзниками Рейха.
Британия признаёт зону Суэцкого канала и Египет зоной интересов Рейха. Рейх в свою очередь обязуется обеспечить свободу британского мореплавания через канал. Британия признаёт суверенитет Третьего Рейха над Гибралтаром. Рейх в свою очередь обязуется обеспечить свободу британского мореплавания через Гибралтарский пролив.
Британия признаёт территорию от восточных границ Рейха и до Урала зоной интересов Рейха. Рейх признаёт территорию Средней Азии зоной интересов Британии.
Немедленно начинаются переговоры
Рейх имеет право до конца войны безвозмездно пользоваться территорией Британии и её колоний для размещения военных баз и ведения с них военных действий. Кроме того, Рейх имеет право разместить на Мальте военно-морскую и военно-воздушную базы, безвозмездно и без ограничения по времени.
Приглашённый под конец переговоров Салазар смог выторговать для Португалии следующее.
Португалия объявляет войну СССР, но регулярные войска на Восточный фронт не направляет. Португалия не препятствует формированию на её территории и из её граждан добровольческих частей Вермахта и СС для войны на стороне Рейха на Восточном фронте. Португалия не возражает до конца войны против размещения на Азорских островах военных, военно-воздушных и военно-морских баз Рейха и Британии. Кроме того, Британия и Рейх могут пользоваться в случае военной необходимости территорией колоний Португалии. Вопросы войны и мира с США Португалия решает самостоятельно и в случае войны с США получит поддержку со стороны Британии и Рейха.
Пышный приём завершил судьбоносные переговоры. Банкет, переходящий в разгульную пьянку. Даже исповедующий трезвость германский канцлер не удержался и выдул под хорошую закуску бутылку отличного портвейна. Салют-фейерверк. И на политической карте мира всё опять перемешалось. Британия и Рейх решили большую часть своих проблем (по крайней мере их руководители так считали), и обеспечили проблемы остальным участникам глобального передела мира.
3 февраля 1943 год. г. Москва.
Пошли третьи сутки как я в Москве. Опять опричники кровавого режима держат меня в застенках. Застенки правда больше похожи на комнату в провинциальной студенческой общаге. Метров пятнадцать квадратных. Окно нормальных размеров и не под потолком. Две панцирных кровати с приличными матрасами и чистым бельём. Стол, два стула, пара тумбочек и платяной шкаф. И что характерно всё это не привинчено к полу и стенам. Обычная межкомнатная дверь в коридор не заперта. В коридоре ещё пяток таких же дверей, по всей видимости скрывающими такие же как у меня комнаты. Санузел в конце коридора. В другом конце коридора стол. За ним сидит дежурный по этажу. Явно не призывного возраста мужик с погонами старшины. У него можно чайком разжиться. Три раза в день за мной приходит выводной-конвойный-сопровождающий и ведёт в служебную столовую. В столовой питаюсь по своему продаттестату.
Вот такие застенки и порядки в них. Странно? Да, ни фига. Потому что я не заключён под стражу. Прокурор меня под домашний арест посадил. А поскольку в Москве у меня дома нет, то сижу в здании Союзной Прокуратуры. В постановлении прокурора так и написано – «по адресу г. Москва, Пушкинская улица, дом 15-а». А застенки это – общага-казарма-гостиница для приезжих
Вчера пару раз вызывали на допрос. Всё тот же полковник уточнял всяки-разны детали. Не грубил, не хамил, не пытал. Даже странно как-то. Сегодня с утра обнаружил горячую воду в кранах санузла. С наслаждением принял душ. Потом поход на завтрак в столовую. Гречневая каша с мясной подливой, бутер с маслом и настоящий грузинский чай с кусковым сахаром в прикуску. Жить можно. Но скучно. И неопределённость. Сколько мне ещё здесь бездельничать? Хотя тот прокурорский полкан и проговорился что старшие товарищи требуют побыстрее закончить следствие, но, когда наступит это «побыстрее» не понятно.
Завалился на кровать, читаю свежие газеты. Вчера некогда было почитать – допросы, приём пищи и здоровый сон, а сегодня после завтрака выяснил, что есть тут такой бонус. У дежурного по общаге попросил, а он не отказал. «Правда», «Известия» и «Красная Звезда». Наши окружили Новгород. В котле под Ленинградом ещё пара немецких полков в плен сдалась. Наши подошли к Нарве и Таллину. Молодцы. А, вот вести от союзников. Англия замирилась с Рейхом. Тыдынц! Вот это фокус! Это я что ли так всё поменял? Дела! Это ж теперь у Гитлера ворота для морской торговли открываются на распашку и рейх прирастает ресурсами всей британской империи. Попадос! Надо как-то эту тему разруливать, а то все мои авантюры в минус для страны сработают. Думаю. Прикидываю варианты. От думок мозги начинают нагреваться. Варианты просматриваются, но рассмотреть их до конца не получается. В дверях комнаты появляется конвойный-выводной.
– Товарищ генерал, приказано Вас к прокурору сопроводить.
Сел на кровати. Ноги всунуть в сапоги. И я готов. Идём знакомыми уже коридорами к допросному кабинету.
Давешний полковник сидит за столом и просматривает пухлую папку с моим делам. Отрывает взгляд от документов и смотрит на меня.
– Итак, товарищ Брежнев, следствие по Вашему делу практически завершено. Имеете ли что ещё добавить? Может что ещё вспомнили?
– Добавить я могу много чего ещё, только на общую картину эти воспоминания не повлияют.
– Ну что ж, нет – так нет.
Закрывает папку и нажимает на кнопку вызова конвоя.
Ну, вот сейчас ворвётся конвой, отхреначит меня начищенными до блеска хромовыми сапогами и потащит в настоящую камеру. Или сразу в расстрельный подвал?
В кабинет заходит сержант-конвойный, и прокурор меня удивляет.
– Тюрин, собери вещи товарища генерала и в приёмную их к Прокурору принеси.
– Есть, товарищ полковник.
Сержант выходит. Чёй-то не понятно.
– Пойдёмте, товарищ генерал.
Опять идём по коридорам. Высокая дубовая дверь. На ней табличка – «Приёмная». За дверью, вот неожиданность, действительно обширная приёмная. За большим столом с телефонами и пишущей машинкой сидит симпатичная девушка в форме младшего лейтенанта юстиции. Здоровается с полковником. Снимает трубку одного из телефонов.
– Пришли, товарищ генерал, – это она в трубку, и потом уже нам кивает, – проходите, вас ждут.
Справа от стола двустворчатые двери, обитые кожзаменителем и с начищенной до блеска медной табличкой – «Прокурор СССР. Ген-майор Виктор Михайлович Бочков». Меня уже большими чинами не удивишь, но приятно, чёрт возьми, сам Прокурор Союза моим делом занимается.