Шрифт:
Увидев его в этот момент, любой бы затрепетал в тревоге: чего это Фарнзуорт так разволновался?
— Хочу показать тебе одну штуковину, — сказал Фарнзуорт.
Он поставил свой бокал с недопитым мартини «Бакарди» на каминную полку и неторопливо отправился в подвал.
Я сидел в большом кожаном кресле, глядел на огонь в камине, и чувствовал, что жизнь удалась. Что бы Фарнзуорт ни показал мне сегодня, это будет гораздо интереснее, чем просмотр телевизионных передач — мой обычный способ вечерних развлечений. Хитроумный Фарнзуорт, с его четырьмя домашними лабораториями,
Наконец, он вернулся с небольшой коробкой, размером около трех дюймов. Он осторожно держал ее в одной руке и застыл у камина, стараясь выглядеть драматично, как это может сделать очень маленький и очень толстый человек с розовыми щеками. Мне показалось, что в данной роли лучше смотрелся бы могучий человек в твидовом костюме, с трубкой и, возможно, со шрамом от сабельного ранения.
Во всяком случае, он старался держать коробку так, чтобы я понял всю драматичность ситуации.
— Всю прошлую неделю я провел в химической лаборатории, — сказал Фарнзуорт. — Пытался создать новую резинку для стирания. Понятно, что и прежние образцы отлично справляются с правкой чертежей, особенно с карандашными линиями или светочувствительными чернилами. Но я решил зайти с другой стороны, попытался найти материал, который будет удалять следы графита, не нанося ущерба бумаге.
Я был немного разочарован. Как-то это прозвучало не слишком впечатляюще.
— И что у тебя получилось? — спросил я.
Он скривил свою пухлую физиономию.
— Материал мне синтезировать удалось, все в порядке, и, кажется, работает он как надо, но самое интересное, что у него есть некоторое — как бы это сказать — дополнительное свойство, делающая его использование довольно неудобным. Очень интересная особенность. Мне кажется — уникальная в своем роде.
Вот это уже было любопытно.
— И что же это за особенность?
Я налил себе порцию чистого рома из бутылки, стоявшей на столе рядом со мной. Я не люблю чистый ром, но предпочитаю его довольно оригинальным коктейлям Фарнзуорта.
— Сейчас покажу тебе, Джон.
Он открыл коробку, и я увидел, что она заполнена ватой. Он порылся в ней, вытащил серый шарик размером с мяч для гольфа и поставил коробку на каминную полку.
— Это и есть твоя стирательная резинка? — спросил я.
— Да, — ответил он.
Затем он присел на корточки, поднял мяч примерно на полфута от пола и отпустил его.
Мяч подпрыгнул, что было вполне естественно. Потом снова подпрыгнул. И еще раз. Но только это было уже совершенно неестественно, потому что при втором отскоке мяч поднялся в воздух выше, чем при первом, а при третьем еще выше. Через полминуты я окончательно обалдел, маленький шарик подпрыгивал уже на четыре фута и с каждым разом поднимался все выше.
Я схватил свой стакан.
— Какого черта! — вырвалось у меня.
Наконец, Фарнзуорт поймал мяч и, слава богу, сумел удержать его своей пухлой рукой. Он смущенно улыбнулся.
— Интересный эффект, не правда ли?
— Подожди, — сказал я, пытаясь понять, что происходит. — В чем тут фокус?
Мой вопрос обидел его.
— Никаких уловок, Джон. Обошлось без меня. Просто получилась очень своеобразная молекулярная структура.
— Причем здесь структура! — сказал я. — Прыгающие шары не могут получать энергию из ниоткуда. И мне все равно, как их молекулы соединяются. Нельзя использовать энергию, которую тебе не передали.
— О, — сказал он, — это действительно так, и это делает серый шар по-настоящему интересной вещью. Конечно, ты прав. Энергия действительно поступает в шарик. Сейчас я покажу.
Он снова уронил мяч, и тот начал подпрыгивать все выше и выше, пока не достиг потолка. Фарнзуорт попытался поймать его, но неудачно, мяч отскочил от его руки, ударился о каминную полку и пронесся по комнате. Потом врезался в дальнюю стену, рикошетом отлетел от трех других стен, все время набирая скорость.
Когда мяч просвистел мимо меня, как винтовочная пуля, я испугался, но он ударился об одну из тяжелых штор у окна, и это настолько замедлило его движение, что он упал на пол.
Правда, он снова начал подпрыгивать, но Фарнзуорт быстро пересек комнату и схватил его. Он немного вспотел и сразу же принялся перекладывать мяч из одной руки в другую и обратно, как будто тот был горячим.
— Держи, — сказал Фарнзуорт и протянул шар мне.
Я чуть не выронил его.
— Ух ты, холодный как ледышка! — сказал я. — Ты хранил его в холодильнике?
— Нет. Всего несколько минут назад его температура была нормальной — комнатной.
— Подожди, — сказал я. — Я преподаю физику только в школе, но знаю, что это невозможно. Перемещение в теплом воздухе не может охладить предмет, разве что вызовет испарение.
— Вот тебе и решение, Джон, — сказал Фарнзуорт. — Шар потерял тепло, использовав его для движения. Простое преобразование энергии.
Я просто обалдел.
— Ты хочешь сказать, что эта маленькая штучка преобразует тепло в кинетическую энергию?
— Скорее всего.
— Но это же невозможно!
Фарнзуорт задумчиво улыбнулся. Шар уже немного нагрелся, и я положил его на колени.
— Так работает паровая машина, — сказал он, — и паровая турбина. Конечно, они не очень эффективны.
— Они совершают механическую работу, но только потому, что вода, превращаясь в пар, расширяется.
— Похоже, здесь все по-другому, — сказал он, задумчиво потягивая свой темно-коричневый мартини. — Не знаю точно, как это работает. Не исключено, что его молекулы двигаются особым образом и создают пьезоэлектрический эффект. Я провел несколько тестов — измерил его энергию и сравнил с тепловыми потерями. Насколько я могу судить, коэффициент полезного действия этой штуки примерно 98 процентов. По-видимому, она очень хорошо преобразует тепло в движение. Интересно, не правда ли?