Большой рождественский бал
Шрифт:
— Мои зрелые годы должны спасти меня от упрека. Но тем не менее я могу танцевать вальс, поскольку мама пошла на расходы и наняла учителя танцев, чтобы научить Гордона.
— Но не Кетти? — спросил он.
Он впервые назвал ее по имени. Было видно, что она это заметила, но не упрекнула и не поощрила его.
— Естественно, Гордону нужна была партнерша, — сказала она.
— У вас есть характер, — сказал Костейн, изучая ее с ленивой улыбкой. — Я удивляюсь, что вы не показали свои коготки в ответ на удивительную память леди Мартин. Умоляю,
— Ничего, но вы собирались это сделать.
— Позвольте мне совершить мои ошибки, прежде чем вы их выпустите. Я не сомневаюсь, что дам вам достаточно поводов до того, как вечер закончится. Боюсь, что я плохой партнер для вас. — Он не пояснил причину, но бросил один быстрый взгляд на свою ногу.
Кетти прижала руку к губам:
— Ох, ваша нога! Извините меня, лорд Костейн. Вы так хорошо ходите, что я совсем о ней забыла.
Костейн пресек поток извинений, так как ему не нравилось, когда внимание заострялось на его персоне.
— Моя нога тут ни при чем, меня волнует совсем другое. Как бы то ни было, если вы со мной, я в игре.
Кетти прикусила нижнюю губу:
— Вы уверены?
Костейн грубовато сказал:
— Пошли, мы пропустим такую великолепную музыку.
Он обнял ее, и они присоединились к танцующим. Кетти наслаждалась необычным чувством, оказавшись объектом внимания. Она понимала, что это происходит только благодаря ее спутнику, но ей доставлял удовольствие даже этот отраженный свет. Костейн вальсировал хорошо, особенно когда забывал о своей больной ноге. Плавная музыка и кружащиеся пары навевали что-то вроде эйфории. Это было похоже на ее детские мечты о будущем.
Когда Костейн взглянул на нее и улыбнулся, она на одно короткое мгновение почувствовала, что действительно нравится ему. В его глазах была какая-то особая искра.
— Я замечаю, что леди Джерси хмурится, глядя на вас, мисс Лайман. Она не совсем уверена, что в ваши зрелые годы дозволено вальсировать без ее благословения.
— Наверное, мне надо было надеть чепчик, — ответила она.
— Нет, мне кажется, лучше тюрбан. У вас для этого подходящее выражение лица. И главное, не забыть добавить три пера и брошь. А почему собственно три?
— Три — счастливое число, — сказала она. Кетти не была мастером непринужденной болтовни, но сегодня, казалось, что охватившая ее эйфория развязала ей язык.
— Я шокирован тем, что вы верите в невежественные суеверия, мисс Лайман. Каждому известно, что самое счастливое число — семь. Замечу, что при таком количестве перьев дамы выглядели бы как страусовые хвосты. Какая прелестная картина — комната, заполненная вальсирующими страусами.
— Вы слишком язвительны, — засмеялась она.
Он заметил сияние в ее глазах и почувствовал вину за то, что обнадежил девушку. То, что было для него добродушным подшучиванием, производило на нее впечатление флирта, и он тут же изменил свое поведение.
— Заметили ли вы кого-нибудь, напоминающего вашего налетчика? —
Кетти рухнула обратно на землю. Она была слишком занята Костейном, чтобы просто осмотреться, поэтому попыталась сделать это сейчас. Но джентльмены, дамы, лица, платья, силуэты — все плыло перед ее глазами. В таком состоянии она не могла узнать едва сохранившиеся в памяти черты.
— Нет, — сказала Кетти. — Возможно, Гордону повезет больше.
— Мы встретимся с ним позже. А сейчас давайте просто отдыхать и наслаждаться музыкой.
После этого вечер потерял свое очарование, но Костейн вел себя весьма достойно. Он подходил к ней в конце каждого тура и представлял ее нескольким подходящим партнерам. Кроме того, она возобновила знакомство с несколькими прежними друзьями, поэтому вечер все же оказался приятным, но не вызывал в ней прежнего восторга. Почему Костейн представляет ее таким пожилым мужчинам? Двое из них были вдовцами, а у одного седели волосы. Может, он считает, что она слишком стара для его собственного круга? Но ведь она на целых пять лет моложе его.
Ее настроение несколько поднялось, когда молодой, представительный джентльмен подошел к ним в конце кадрили.
— Костейн, — произнес он с улыбкой, — вы позволите мне потанцевать с вашей очаровательной партнершей?
С неохотой глянув на своего собеседника, Костейн ответил:
— Конечно. Мисс Лайман, это мой коллега, мистер Бьюрек. Мистер Бьюрек, мисс Лайман.
Делая реверанс, Кетти посмотрела на мистера Бьюрека и не отвергла то, что увидела. Это был хорошо сложенный молодой джентльмен с такими же каштановыми волосами, как и у нее, темно-карими глазами и улыбчивым лицом. Костюм его был пошит не так безупречно, как у Костейна, но отличное телосложение делало незаметным огрехи портного. Они присоединились к танцующим.
— Вы давно знаете Костейна? — спросил мистер Бьюрек.
— Нет, мы недавно познакомились, сэр. А вы его старый друг?
— Я никогда не встречался с ним вплоть до последней недели, когда он пришел работать к Косгрейву. Как я понимаю, это настоящий герой войны.
— Да, он получил пулю в ногу под Бадахосом.
— Надо же, а так здорово танцует, — сказал Бьюрек.
— Рана хорошо заживает, — ответила она и бросила пронизывающий взгляд на Бьюрека. Ее обеспокоило это замечание. Не думает ли он, что Костейн притворяется раненым?
— Он стремится вернуться в Испанию, — добавила она.
— Смею заметить, он теряет запал. Мы в штабе становимся очень вялыми. Я удивляюсь, что ему пришло в голову поступить к нам.
— Мне кажется, лорд Костейн из тех людей, кому необходимо быть занятым и делать что-нибудь для своей страны.
— Качество, достойное восхищения. По голосу Бьюрека нельзя было заметить, что он восхищается Костейном. Во всем его поведении Кетти почувствовала сдержанное негодование. Было ли это ревностью заурядного человека к герою войны? Или Бьюрек чувствовал, что Костейн превосходит его в штабе?