Большой рождественский бал
Шрифт:
— Ну, я же тебе говорю, — сказал Гордон. — На углу перевернулась фура. Я и представить не мог, что ты не слышала. Должно быть, мама, ты глуха, как пень. Я не понимаю, как та упряжка осталась цела.
— Я знала, что рано или поздно это случится, — удовлетворенно произнесла леди Лайман. — Просто ужас, что эти возницы позволяют себе на улицах. А сейчас бегите и переоденьтесь к обеду.
— Я сегодня обедаю не дома, мама, — сказал Гордон. — Я там встретил школьного товарища, он тоже смотрел на происшествие. Сбежался весь город — отвратительное зрелище.
. —
Слово «лорд» оказало благотворное влияние на настроение леди Лайман.
— Ах! Кто? Нет, действительно лорд Костейн? Имя мне незнакомо. Граф или маркиз? — Она взглянула на сына.
— Барон. Третий сын герцога Халфорда. Он был на Пиренеях.
— Сын герцога Халфорда? — От восторга леди Лайман чуть не выпрыгнула из кресла. — Почему же ты сразу не сказал? Во сколько он придет? Кетти, беги наверх и прикажи Марго сделать что-нибудь с твоими волосами. Ты выглядишь, как матрос на корабле. Гордон, я не знала, что ты знаком с лордом Костейном. Как ты с ним познакомился?
— Но ведь с ним можно познакомиться где угодно.
— Да, но где?
Кетти благодарно ускользнула наверх, предоставив Гордону изобретать ответ. Она весьма тщательно продумала свой туалет. Совсем не для домашних она выбрала очень шедшее ей платье зеленого шелка с отделанной рюшем юбкой и надела маленькое изумрудное ожерелье, которое обычно носила только на балах. Она прекрасно понимала, что вряд ли заинтересует такого блистательного человека, как лорд Костейн, и твердо решила, что не влюбится в него. Он был слишком чванлив, чтобы понравиться ей, но в то же время представлял собой значительную, подходящую партию, и она собиралась произвести благоприятное впечатление. Марго, их горничная, расчесала ее кудряшки и подхватила зеленой лентой, чтобы подчеркнуть их каштановый блеск. Кетти взяла пеструю шаль с каймой и спустилась вниз.
— Замечательно, дорогая, — одобрительно сказала мать, окинув наметанным глазом туалет дочери. — Не правда ли, она прекрасно выглядит, Родни?
Дядя поднял седую голову от свежего журнала и зажмурился, что должно было означать согласие. В действительности же его интересовал только обед. Запах жареной баранины наполнял дом. Еда и напитки были его единственной отрадой. Ведь даже ученому человеку не чужды маленькие слабости.
— Стейнем забрал свое письмо? — спросил он Кетти.
— Да, дядя. — Письма действительно не было на двери, когда они с Гордоном вернулись. Так как на пороге лежали полкроны, она решила, что мистер Стейнем оставил их в качестве оплаты.
«Сословие пэров» Дебретта занимало во время обеда почетное место по правую руку от леди Лайман. В нем она пыталась обнаружить все, что только возможно о Халфордах. Ей польстило, что лорд Костейн упомянул о знакомстве с их семьей, и заключила, что ему об этом говорила его мать, которую в девичестве звали леди Мери Спенсер. Леди Лайман раскланивалась с леди Маргарет Спенсер, которая, похоже, была ее сестрой.
Лорд
Он обвел взглядом присутствующих, послал Кетти быструю улыбку и склонился в грациозном поклоне перед леди Лайман и ее братом, Родни Рейнольдсом.
— Прошу вас присесть, лорд Костейн, — сказала леди Лайман. — Какой ужасный вечер для выездов. Погода совсем не та, к которой вы привыкли на Пиренеях.
— Но изменение приятное. В Испании мне не хватало снега. Кстати, он сейчас прекратится. Показалась луна, а значит, метель проходит.
Леди Лайман погода волновала не больше, чем геометрия.
— Как поживает ваша дорогая матушка? — спросила она.
Пока он рассказывал, ее рука нащупала колокольчик, и на его звон явился лакей, которому было велено принести наконец чай, потому что лорд Костейн умирает от холода.
Пляшущее в камине пламя скорее плавило, чем замораживало его, но Костейну нравилась эта легкая беседа. Он, разумеется, понимал, чем продиктован интерес леди Лайман к его персоне.
Когда она сказала, что ей надо перекинуться словечком с Родни, Костейн прочитал ее хитрость, как открытую книгу. Она хотела оставить его наедине с мисс Лайман. Так как это было полезно во всех отношениях, он поднялся, чтобы подать ей шаль.
Когда он снова садился, то пересел в кресло поближе к мисс Лайман. Она склонилась вперед и сказала заговорщически:
— Гордон в городе, как вы приказали. Вам удалось выяснить что-нибудь о загадочном налетчике?
— Нет еще, но в полночь я поеду на свидание. Вы никому ничего не рассказывали?
— Конечно нет! Вы можете рассчитывать на мое молчание.
— Я знал это, — сказал он, вложив в голос оттенок восхищения. Ему не хотелось обсуждать свои дела с юной леди, и он ловко перешел на другую тему. — Что вы делаете, когда не занимаетесь шпионажем, мисс Лайман? — спросил он с поддразнивающей улыбкой.
— Я помогаю дяде с некоторыми простыми переводами и переписываю набело книгу, которую он переводит. Изучаю итальянский, чтобы, когда Гордона пошлют в Италию, — я хочу сказать, когда он поступит на дипломатическую службу, — стать его секретарем.
— Вот как, сэр Гордон собирается стать дипломатом? «Боже, храни Англию», — добавил про себя Костейн.
— Да, как папа.
— Я уверен, что изучение итальянского занимает не все ваше время? А каковы ваши развлечения?