Большой секс в маленьком городе
Шрифт:
– Как намеревались использовать девочек, можно лишь гадать, – заметил Вешняков. – Зацепки по-прежнему ни одной, кроме подвала, где в углу лежат какие-то ящики.
Мы замолчали, невесело размышляя.
– Артем, – прервала я молчание, – они не собирались их убивать. Иначе бы Катю не отпустили. Юля сопротивлялась, или произошло еще что-то и им пришлось это сделать.
– А трупы парней?
– Да погоди ты с парнями. Девчонку не собирались убивать, и это дает нам шанс.
– Какой? – не понял он.
– Вполне возможно, подобное они проделывали не раз. И другие
– И как мы их найдем?
– Я говорила, что есть шанс, но не обещала ответить на твои вопросы, – развела я руками. – Парни появились у Горбатого моста. Они могли принять девчонок за проституток, по крайней мере сначала. Надо поговорить с девицами, работающими там...
Артем скривился:
– С каждой разговаривали, и не один раз.
– Возможно, они вспомнят клиента, любителя специфических удовольствий.
– Бесполезняк все это... Разве вот только сифилис... Может, парень где-то лечился? Сегодня же проверим.
– Вряд ли он обращался к врачу официально. Скорее уж к тому, кто своих пациентов не регистрирует и лечит за большие бабки.
– С этими еще проще. Тряхнем, и все выложат, как миленькие.
– Очень может быть, что о своей болезни парень не знал. Трудно предположить, что он решил сделать другу такой подарок, развлекались-то они вместе. Разумеется, если не болеют на пару.
– Проверить стоит. А еще просмотреть все дела об изнасиловании, вдруг мелькнет что-то похожее.
– Ты обратил внимание на слова Кати? Когда парни вернулись, они были чем-то напуганы и сказали:
«Никакой папа не поможет»?
– Хочешь сказать, Юля пригрозила им и сказала, кто ее отец? И тогда они перетрусили и убили ее? А что... похоже на правду. Потому и труп спрятали. Одно дело убийство, другое – человек пропал без вести. Катю они не опасались.
– Надо искать парней... Они как-то связаны с ремонтом моста, либо они там работали...
– Ясно, что связаны. Всех, кто там работает, уже в гроб вогнали допросами, и – ничего. А связи каждого не отследишь, там не один десяток людей. И Саша с Валерой в реальности могут быть Пашей с Дормидонтом.
Вот если бы девчонка помогла составить фоторобот или хотя бы словесный портрет. Но сколько с ней ни бились, все без толку, она рыдает и работать не может. Теперь понятно почему. У нас по-прежнему ни одной зацепки, кроме этого сифилиса, черт бы его побрал.
– Ты поднял дела пропавших проституток? – спросила я.
– Нет никаких дел. Ушли и не вернулись. Вот, взгляни. – Он протянул мне две тонкие папки, я быстро просмотрела их и тяжко вздохнула:
– Невезуха.
– Это точно, – отозвался Вешняков.
От Вешнякова я отправилась к Деду, надо было отчитаться, раз уж я теперь в штате. Похвалиться было нечем, так хоть уважение проявлю. Дед, слушая меня, болезненно морщился. Помолчал, потом сурово изрек:
– Надо работать эффективнее.
– Есть идея, – кивнула я. – Допросить всех, кто занят на ремонте моста, с пристрастием. Можно рвать ногти или жечь каленым железом. Если не сам убийца сознается,
– Прекрати болтать чепуху. Неужели ничего нельзя сделать?
– Почему нельзя? Можно. Все, что можно, мы делаем.
– Иди, – махнул рукой Дед. – Когда у тебя скверное настроение, ты становишься невыносимой.
Я поехала домой, сообразив, что ничего полезного сделать уже все равно не смогу. Я ужинала, когда позвонили в дверь. Открыв ее, я увидела молодого человека, сидевшего на корточках и разглядывающего видеокассету, которую он держал в руке. Он поднял голову и сказал:
– Привет. – Я узнала в нем одного из парней Лялина. Не дожидаясь, когда я начну задавать вопросы, он пояснил:
– Только что здесь был паренек, разносчик пиццы. – Он протянул мне кассету. – Не возражаешь, если я войду?
– Заходи.
Я закрыла за ним дверь и направилась в гостиную.
– Подвоха я особо не жду, – сказал он мне в спину. – Скорее всего это действительно просто кассета.
«Скорее всего», – мысленно передразнила я, вставила кассету в видеомагнитофон и нажала кнопку. На экране возникло лицо Кондаревского, рот он приоткрыл, глаза закатил, дышал тяжело и двигался ритмично. Сообразить не трудно, человек занят важным делом, удовлетворяет чувство сексуального голода. Я нахмурилась, пытаясь понять, кому вздумалось со мной шутки шутить, тут камера чуть сдвинулась в сторону, и я увидела девушку, сначала лишь часть спины и затылок, она стояла на коленях, его руки были на ее шее, девушка вскрикнула и подняла голову, точно пыталась высвободиться из его рук. Я увидела лицо, не лицо, бледную маску с бессмысленным взглядом, рот ее был открыт, точно девушка беззвучно кричала. Это была Юля Якименко. А дальше все как в дрянном триллере.
Кондаревский издал какой-то булькающий звук, рванул девушку на себя, глаза ее широко распахнулись, и в них на мгновение появилось осмысленное выражение.
Потом девушка захрипела, попыталась перехватить его руки, упала лицом вниз, он навалился сверху, подпрыгнул, урча, точно кот, схвативший воробья, секунду спустя разжал руки и выпрямился. Девушка лежала неподвижно, кончик ее языка высунулся, глаза были открыты. Теперь в них была пустота.
– Ни хрена себе кино, – услышала я за спиной и резко обернулась, забыв о присутствии парня Лялина. – Или это не кино? Он ведь ее убил? Черт возьми, он ее убил.
– Да, и кто-то записал это на пленку.
– Звони ментам, а я позвоню Олегу, надо перехватить пацана, что развозил пиццу.
Найти парнишку проблем не составило, ребята Лялина свое дело знали. Тот, что наблюдал за моим домом (звали его Сергей), разумеется, обратил внимание на «Жигули» с надписью «Пицца на дом». Я в самом деле могла заказать пиццу, но он решил проверить, позвонил товарищу, сообщил номер машины, а сам направился к моему крыльцу. К тому моменту стало ясно: пиццей здесь и не пахнет, если уж разносчик не потрудился получить с меня деньги. Конечно, кто-то мог сделать мне сюрприз и заранее оплатил счет, но Сергей отвечал как раз за то, чтобы никаких сюрпризов не возникло.