Большой секс в маленьком городе
Шрифт:
Создавалось впечатление, что ему не терпелось от нас избавиться. Нам ничего не оставалось, как покинуть его. Провожать он нас не стал, сказал просто: «Дверь за собой захлопните». Мы вышли на крыльцо, и тут я вспомнил, что забыл на столе мобильный. Мне звонили, когда мы были у него... Разумеется, дверь мы уже захлопнули и в дом войти не могли. Дверь он не открыл, на звонки не отвечал, и вообще... у меня было предчувствие беды. Я вызвал милицию. Дальше вы знаете.
– Значит, он принял яд сразу же после вашего ухода?
– Видимо, да. Я-то боялся другого, сердечного приступа,
– И вам неизвестно, где он мог взять яд?
– Конечно, нет. Все это так... нелепо, – с трудом нашел он слово.
Я потопталась еще немного в сторонке и поспешила удалиться. Артем выскользнул следом. Закурил, протянул пачку мне, забыв, что мне есть чем гордиться. Я покачала головой и, достав из кармана мундштук, принялась его грызть, разозлилась и сменила мундштук на зубочистку.
– Дядю принудили покинуть бренный мир, – вздохнул он. – Если попросту не отравили.
– Адвокат подсыпает яд в рюмку? – закатила я глаза.
– Иногда так припечет; что и подсыпешь... Что-то вчера произошло...
– Вчера нам доставили кассету.
– Точно. Дяди знали, что мы возьмемся за Ковтана...
– Я бы на его месте в Испанию сбежала, вместе с семьей. Чего уж сразу травиться-то...
– То ты, а у него могли быть другие резоны. Позвонили, предупредили: жди ареста. Вот у мужика нервы и не выдержали. В любом случае, мы в исходной точке.
Черт, голова кругом...
– Артем, надо найти парня, что был с Александровым, – вздохнула я. – Те фотографии чего-то стоят.
Это шанс.
Он кивнул и вновь загрустил.
Оставив Артема с его проблемами, я отправилась к Глаголеву, очень надеясь, что мне не придется уходить от него с пустыми руками.
Глаголев встретил меня улыбкой, поднялся навстречу и пожал мне руку.
– Рад вас видеть. – Прозвучало это так, что я поверила, хотя у него не было повода радоваться мне. Он достал из ящика стола папку и протянул мне. Папка толщиной и весом похвастать не могла, всего-то несколько страничек машинописного текста. Предваряя мои слова, Глаголев развел руками:
– Все, что смогли.
Я взяла папку, а Глаголев уже успел приподняться, намереваясь выпроводить меня, но тут же замер, выжидательно глядя на меня.
– Можно нам немного посплетничать? – растянув рот в улыбке, спросила я.
– Посплетничать? – Он вроде бы не понял.
– Ага.
– На какой предмет?
– На предмет вашего непосредственного начальства.
Теперь он насторожился, отвечать не спешил, смотрел на меня, ожидая, что я скажу еще. Но и я не спешила, тоже смотрела на него и улыбалась. Пауза затягивалась. Глаголев не выдержал первым.
– Вы Шутова имеете в виду?
– Точно, – кивнула я.
– Чего о нем сплетничать? Человек как человек.
– Хобби у него есть? Может, шарфы вяжет, огурцы выращивает или в карты играет...
– О хобби мне ничего неизвестно. Ольга Сергеевна, а откуда у вас вдруг интерес к Шутову?
– Особого интереса у меня нет, если честно. Вот если бы кто ответил мне
Улыбка сползла с лица Глаголева. Он пробовал вернуть ее на место, но получилось у него это как-то неважно.
– А пленка интересная? – спросил он, не отрывая от меня взгляда.
– Откуда же мне знать? – удивилась я. – Я же ее выбросила.
– Я в этом сильно сомневаюсь, – ответил он и теперь действительно улыбнулся. Я поднялась и, кивнув на прощание, покинула кабинет.
– До свидания, – сказал мне вдогонку Глаголев. Я очень надеялась, что о нашем разговоре Шутов узнает очень скоро. Если они с Глаголевым в одной связке, тот побежит докладывать уже сейчас. А если Глаголев честный мент, тоже доложит, потому что не понять, что я от него хочу, он не мог. В любом случае, узнав о нашем разговоре, Шутов должен забеспокоиться, а за ним начнут беспокоиться и его хозяева. А мы посмотрим, что из этого выйдет.
Еще раз заглянув в папку, я поехала по адресу, который значился в ней первым.
Надо сказать, Глаголев расстарался: в Друзьях погибшего Александрова числились одиннадцать человек.
Если верить кратким справкам, ничего интересного: с Александровым они либо учились в институте, либо жили в одном дворе. Я навестила всех и могла констатировать, что парня с бородкой среди них нет, причем никто из этих одиннадцати о его существовании и не догадывался. Ничего примечательного о жизни Романа Александрова я тоже не узнала. Обычный парень. Последнее время с друзьями виделся редко, наркотой раньше не баловался, но кто его знает. Многие отмечали его неуживчивый характер и сетовали, что он не пошел в армию. Глядишь, взялся бы за ум...
Потратив очень много времени на все это, я почувствовала досаду и даже злость.
К вечеру я присоединилась к ребятам Вешнякова и смогла убедиться, что среди официально зарегистрированных граждан приятель Александрова тоже не числится. Я просмотрела множество фотографий мужчин подходящего возраста, никого похожего. Выходит, жил он не на Владимирском проспекте, может, снимал там квартиру, а прописан был по другому адресу. Обратились к участковым, вновь безрезультатно. Если парень все-таки жил в данном районе, мы его в конце концов найдем, но сколько времени уйдет на это? Был еще вариант, который мне совсем не нравился: парня с Владимирским проспектом ничего не связывает. Неподалеку вокзал. Что, если на вокзал он в ту ночь и направился? Вышел через двор в Костерин переулок – и через пять минут уже на вокзале.
Мне нечем было похвастать, но и у Вешнякова дела шли не лучше. Ни Зимин, ни Князев на здоровье не жаловались, но это полбеды: Катя утверждала, что с Сашей и Валерой ничего общего они не имеют. Моя версия летела к чертям. Лялин тоже ничем не порадовал.', Полоса невезения, да и только.
Разумеется, обследовали подвал в доме, который Кондаревский собирался продавать. Ничего общего с тем, что описывала Катя, он не имел. Прежде всего, во всех его помещениях были окна. Забранные решетками, они скорее напоминали бойницы, но все же имели место.