Большой укол
Шрифт:
Здание именовавшееся метеостанцией располагалось шагов на сорок выше основного дворцового плато, на вырубленной в камне площадке. Его украшали решетчатые башенки, повсюду крутились белые и синие пропеллеры.
Метеослужба была вторым по значению предприятием в султанате Аги. Что касается первого, умолчим. Позже само собой станет ясно, почему так надо сделать.
Второе место, но далеко не последнее. Достаточная мера высокого внимания к метеоделу чувствовалась при приближении и постройкам станции. Здесь все было на высшем уровне, чистота, порядок, техническая часть в исчерпывающей исправности. Соответственно выглядел и персонал. Все трое дежурных выстроившихся перед своим
— Что–то мне сегодня томно, — сказал султан начальнику смены, — и в шахматы сегодня проиграл.
— Ваши ощущения вас не обманывают, господин, — сказал начальник смены.
— Что, давление падает?
— Заметно.
— А что сообщают с материка?
— Данные их наблюдения совпадают с нашими.
— То есть, мы должны быть готовы?
Метеоролог, высокий серьезный индус, потрепал подбородок.
— Да, господин, степень готовности имеет смысл довести до экстренной.
— А не получится, как в прошлый раз, когда мы три дня просидели взаперти?
Индус виновато наклонил голову.
— Ладно, ладно, — султан хмыкнул и вышел вон. Неожиданно бодрым шагом, заставляя сверх меры волноваться и негра и охранников и секретаря, он спустился вниз по каменным ступеням и направился к той части дворца, что бала наиболее удалена от «борта теплохода». Там располагалось большое, лишенное окон строение, соединенное с основными постройками стеклянной галереей. Строение представляло собой нечто среднее между Тад–ахалом и самолетным ангаром. Восточная изысканность не была окончательно побеждена технологизмом двадцать первого века, но и победительницей себя ощущать не могла. Попасть внутрь можно было, только миновав шлюзовую камеру, украшенную изнутри изразцовыми стенами с изображением вавилонской охоты на львов…
В этом здании обитал юный и прекрасный принц–аллергик, существо, ради которого могущественный и жестокий султан был готов на все. Вообще–то, у него было три сына и со всеми тремя ему не повезло. Старший сделался террористом и был не так давно убит в очередной перестрелке. Второй умирал в одной из швейцарских специализированных клиник от спида, коим он был наказан за чрезмерное увлечение женщинами и полную неразборчивость в этих делах.
Третий с раннего детства страдал тяжелыми аллергическими приступами. Ему заставляло страдать все: и цветочная пыльца, и шерсть животных, и резкие перепады давления, и еще многие вещи. Он безвыездно жил на острове, безвылазно находился на горе, и далеко не каждый день мог оставить свой специализированный ангар, чтобы прогуляться на свежем воздухе. Поведение погоды было особенно важно в этот момент.
Между тем, юноша рос красавцем и умницей. Во всех отношениях, кроме вышеуказанного, он был примерно здоров, обладал быстрым и неповерхностным умом. Рано заметив это, отец решил дать ему особое образование. Проще всего его было бы назвать классическим. Всю свою неприязнь к миру современному, убившему двумя модными своими способами его сыновей, он выразил в желании чтобы его Тебай ничего не узнал об ужасах современности. Он учил древние языки и читал старинные благородные книги. Занимался йогою, учился танцевать и биться на древних видах оружия. Сверх того султан задумал еще вот что: до поры до времени оградить мальчика от общения с женщинами. Ибо эти бесовские создания были причастны к тому, что судьба его сыновей была столь ужасна. Первый помчался за одной датской студенткой — коммунисткой и благодаря ее сексуальным и пропагандистским усилиям сделался членом банды миоистского толка. Второго с самого детства окружали всевозможные служанки, няньки и т. п. Он слишком рано познал сладость общения с женским полом. В поисках новых женщин и новейших способов соединения с ними, он сгинул в гемборских притонах.
Всем жителям дворца было запрещено даже намеком упоминать об этом виде существ. На этот предмет тщательно цензурировались все книги, попадавшие в руки к принцу; никакого радио и телевидения на горе не было, кроме тех мест, куда принц попасть не мог ни в коем случае. Очень много сил уходило на то, чтобы бороться с теми тенями, отзвуками женского существования на планете, которые так или иначе, по чьей–то ошибке доходили до юноши. Один охранник, давший принцу во время одной из редких прогулок по свежему воздуху попользоваться своим биноклем был удавлен. Ведь в бинокль принц мог рассмотреть, что вдали на побережье веселятся не просто люди, но людей отличающихся друг от друга видов.
Не надо думать, что султан был безумен и рассчитывал, что ему удастся всю жизнь продержать любимое чадо в таком своеобразном заключении. Он что–то готовил для него и замысел тот возник у него с десяток лет назад, когда он познакомился с одним очень талантливым ученым Мальтийского происхождения.
Когда султан вошел во дворец–ангар Тебай как раз занимался со своим учителем фехтования. Одетый как Арджуна, весь в блистающих одеждах, в золотой чалме с большим алмазом, сверкающим во лбу, он теснил крупного мужчину, насквозь уже пропотевшего и с трудом переводящего дыхание. Битва шла на персидских акинаках, далеко не всякий даже опытный человек может размахивать этим тяжелым клинком на протяжении получаса. А именно столько продолжался уже бой. Кроме того, не следует забывать, что бились учитель с учеником оружием отнюдь не тренировочным, а заточенным по всем правилам. Одежда учителя была вся в резанных лохмотьях и мокрая, отнюдь не только от пота.
Принц Тебай (на местном наречии имя это означало «полет орла») отбросил тяжелый клинок и с криком «отец» бросился султану на грудь.
Учитель уже стремительно пятился, унося подмышками оба клинка, стоимость каждого была выше стоимости мерседеса.
— Я пришел огорчить тебя сынок.
Золотая голова с оливковым лицом, черными глазами и мужественным разрезом губ встревоженно отпрянула.
— Придется отложить твою прогулку.
Принц на секунду задумался.
— Опять он?
Ага серьезно кивнул и брови его слились в одну густую черную полосу.
— Да, сынок, он появился вновь и он приближается. Он нападет на наш остров через несколько часов.
— Отец, неужели время еще не пришло, неужели я не готов к тому, чтобы сразиться с ним?!
— Пока нет. Ты силен, ты овладел всеми видами боя. Ты не знаешь страха, ты способен выносить голод и жажду, ты не боишься никого и ничего, но этого мало.
— Что же еще нужно?
— Чтобы победить твоего противника нужно знать о нем все. И никто не сможет тебе в этом помочь. Ник
ности, не сможет тебя достаточно просветить. Расспрашивая всех кому приходилось с ним сталкиваться, я повсюду отыскиваю таких людей, они ответят на твои вопросы, но только на такие, на которые можно ответить «да» или «нет». Ибо знание тебе необходимо свое, свое знание о нем.
— Очень плохо, если ты чье–либо мнение назначишь своим знанием. Тогда ты проиграешь. Ибо никто из тех, с кем ты будешь говорить, сразиться с ним не может и даже об этом не помышлял никогда. Зачем тебе мнение муравья о силе слона. Ты должен довериться собственному воображению, в глубинах своей души увидеть образ врага. Чужое мнение может лишь подтвердить, или опровергнуть уже родившееся в тебе знание.