Большой Злой Опер
Шрифт:
«Эта малышка…»
Она вдруг становится снова стеснительной, отводит взгляд, блуждая им по стенам детской комнаты. Сначала я думаю, что она ищет что-то, но потом, когда она, опустив голову, все же снова со мной заговаривает, я понимаю, что она просто пыталась спросить меня.
— А мама… С мамой все хорошо? – спрашивает она. – Я по ней скучаю…
Видя то, как она смотрит на меня сейчас, с надеждой и беспокойством, я не могу сдержать эмоций. Внутри меня всё превратилось в какой-то коктейль невыраженных чувств. Так хочется обнять эту малышку, прижать к себе как можно крепче и защитить от всего мира.
— Не переживай, с твоей мамой всё будет в порядке. Пойдем, сходим к маме в гости и навестим ее. К ней уже можно. Нам разрешили.
— Да! Да! Пойдем! Пойдем скорее к маме! – девочка тут же оживляется, и на ее лице снова расцветает ласковая теплая улыбка.
— Давай, я возьму тебя на руки? Так будет быстрее. Ты не против? – спрашиваю я ее.
— Да! Конечно! Хочу на ручки! Возьми меня на ручки, папочка! – она тут же вытягивается на цыпочках и тянет ко мне свои маленькие ладошки. Она выглядит такой счастливой и радостной. Я даже выдыхаю, потому что мгновение назад, когда она с грустью говорила о том, как хочет к маме, мое сердце готово было разорваться на куски из-за невозможности успокоить ее.
«Папочка…»
Это слово, такое непривычное, будто бы, совсем не ко мне обращенное, но, так приятно слышать его в свой адрес.
«Папочка…»
Я никогда не видел себя в роли отца. Да и, признаться честно, никогда не думал, что смогу с этим справиться. Но вот она передо мной. Моя родная дочь. Неужели, это правда? Я все еще не могу никак уложить это в своей голове. Это в буквальном смысле слова вышибло землю у меня из под ног.
— Папа, папа, я так рада, что ты, наконец, нашелся! Вот мама обрадуется, когда увидит тебя! – девчушка вдруг крепко обнимает меня за шею. И на мгновение я просто закрываю глаза, и вокруг нет ничего в этом мире, кроме меня и этого маленького существа, чьи крохотные ладошки обхватывают меня за голову.
Я поднимаю Ляйсан на руки, вставая вместе с ней с колен.
— Ух ты… Как высоко! Папа! Я выросла! – смеется девочка, смотря по сторонам. – Я теперь самая большая!
— Бесспорно, - отвечаю я ей, осторожно держа ее на руках. И мы вместе с ней выходим из детсвой комнаты, двигаясь к лифту. Поднявшись на этаж выше, мы подходим к палате номер 416.
Я останавливаюсь у двери на мгновение, крепче прижимаю к себе ребенка, копающегося пальцами у меня в волосах, и выдыхаю.
— Папа? А почему мы не заходим? Ты же сказал, что мы пойдем к маме… Пойдем, пап? – тихо говорит Ляйсан окол моего уха, словно это какой-то секрет, и никому, кроме нас двоих, слышать эти слова нельзя.
— Да, идем, - уверенно говорю я и тянусь к ручке двери, ведущей в палату, открывая ее.
Мы, наконец, попадаем внутрь, и я вижу ее.
«Лия…»
Она лежит на больничной койке, укрытая простыней. От ее руки идет небольшая прозрачная трубка, которая тянется до самой капельницы.
Когда мы с Ляйсан заходим внутрь, Лия тут же поворачивает свою голову, смотря на нас. Мы цепляемся друг за друга взглядами, и я вижу, что она всё поняла. Ее взгляд перемещается к ребенку, а затем она снова смотрит на меня. Пристально и внимательно. По выражению ее лица, я сразу же вижу, что скрывать что или делать вид, что никому ничего не известно – просто бессмысленно. Она знает, что я знаю. Наш безмолвный диалог прерывает малышка, завертевшаяся у меня в руках. Ее звонкий голосок тут же развеивает тишину больничной палаты.
— Мама! Мама! А я папу нашла!
Конец первой части