Болтливые куклы
Шрифт:
Храм встретил его страшно обгоревшими стенами, ввалившимся крышами и почерневшими деревьями в саду. Зар с трудом узнавал привычные с детства очертания великой обители Небесной Богини. Он никогда не любил храм, но теперь невольно ощутил глубокое сострадание в сердце.
Библиотека уцелела. И никто не посмел остановить Продолжателя, когда тот вошел в хранилище мудрости.
Вот только здесь слишком многое изменилось с прошлого раза! Зар в ужасе смотрел на перепутанные фолианты, свитки и коробки с табличками. Вероятно,
В бессильном гневе, он схватился за прядь волос, спадающую из пучка на его голове.
Боль отрезвила и вернула разум.
— Я найду… — пробормотал Зар. — Я должен!
Он велел позвать всех хранителей библиотеки и объяснил им, что ищет. Те удивленно повиновались — немедленно начали разбирать завалы книг на полу. Перебирали их одну за другой, отыскивая все возможные коробки нужного размера, складывая их в одном углу. А Зар метался по всей безразмерной зале и пытался даже не разумом, а сердцем отыскать один единственный деревянный футляр, хранивший вековую тайну самых редких и коварных ядов.
Они искали весь день.
И всю ночь.
А под утро, когда ноги больше не держали Зара, а глаза его почти уже ничего не видели, один из хранителей наконец извлек из-под груды старых фолиантов тот самый ящик…
Зар схватился за него так, будто в том ящике была спрятана сама жизнь.
— Это здесь, да, нет… чуть дальше… — он перебирал тонкие ветхие таблички трясущимися руками, пока не наткнулся на нужную.
Память не обманула его.
Вот оно — описание диковинного яда, даже не столько яда, сколько проклятья.
Зар до боли в глазах вчитывался в древние строки, продирался через витиеватые обороты старинного слога, искал, искал…
— Вот! Великие боги! — он с грохотом поставил коробку на пол и встал, намереваясь немедленно вернуться к Шену. Но не смог… Голова закружилась так сильно, что пришлось сесть обратно и некоторое время ловить свое дыхание, которое ускользало, утекало и никак не желало наполнить легкие воздухом.
Рядом возник один из его стражей.
— Господин, простите за дерзость… Но вы дурно выглядите. Очень дурно. Позвольте нам взять повозку и отвезти вас во дворец.
— Нет! — он отбросил услужливую руку, вместо того, чтобы опереться на нее. А зря… ноги и впрямь не держали. — В дом Ри! Немедленно! У нас нет времени на дворец!
Вдохнул еще раз и отыскал в себе силы встать.
Но взобраться на коня уже не смог. Стоял, позорно вцепившись в темную гриву гнедого, и едва не плакал от бессилия. Еще никогда Зар не был так слаб, никогда земля не уходила у него из-под ног. Он не понимал, что с ним, но это было неважно…
— Давайте повозку, — с трудом выдохнул он стражам.
И позволил, наконец, своему измученному телу растянуться на мягком полу экипажа…
Наверное, он уснул бы по дороге, но мыслей в голове было слишком много.
Этот яд! Какое красивое у него название… 'Далекий путь'… Кто же выдумал такое? Зачем? Кому понадобилось высылать душу отравленного в иной мир и вселять ее в неживую игрушку, куклу? И значит, Шен уже где-то там? В ином краю, куда нельзя дотянуться ни руками, ни сердцем… Но можно сохранить его тело — такое живое, тело, которое не тронет тлен, если только его не предать огню или воде. Сохранить, чтобы найти противоядие, найти для бессмертной души путь обратно!
Зар так хотел поскорей снова оказаться рядом с другом! Убедиться, что никому и в голову не придет совершать прощальный обряд…
Успеть!
Когда он выбрался из повозки, то сразу понял — поздно.
Парадный двор особняка Ри был полон людей со скорбными лицами. И родичи Шена — глупые, безмозглые родичи! — были там…
И этот проклятый маленький сосуд из дорогой глины Зар узнал… Узнал, хотя последний раз видел такой почти два десятка лет назад.
Урна с прахом.
Все кончено.
Он осел прямо на землю. Стражи подскочили к нему, уже не слушая никаких слов, подхватили и втолкнули в обратно в повозку. Свистнул хлыст, оглушительно загремели копыта лошадей по брусчатке двора Ри, потом стало тише… Еще тише…
И тогда Зар наконец понял.
Он умирает.
Этот проклятый яд… Его добавили в тот чай в доме Ри. Они оба пили из одного чайника напиток с таким необычным вкусом. Только Шен, измученный болью и страданиями Шен, сдался отраве первым…
А теперь наступало время и для Зара.
Он знал — стоит уснуть, и этот мир исчезнет для него навсегда.
Из последних сил ударил в стенку экипажа, закричал что-то, заставил остановиться и развернуть повозку в сторону его дома.
Он мог доверять только Тале и Вэ Иси.
Зубами вцепился в запястье, раздирая его до крови, не давая себе уснуть, не давая провалиться в небытие. Шептал что-то сам себе, не то молитву, не то обещания, забывая слова уже через пару мгновений после того, как они отзвучат.
И когда стражи внесли его в дом, невольно улыбнулся — скорее почувствовал, чем увидел рядом с собой Тале. Она склонилась над ним, исполненная тревоги, что-то спросила, только Зар не разобрал.
— Мое тело… — прошептал он, нащупывая ее ладонь, — сбереги мое тело, слышишь, птичка… — теперь, когда он был дома, силы покинули его окончательно, словно последний заслон для них оказался снят. И говорить было почти так же трудно, как дышать, только еще немного труднее. — Тале… Я не умру, слышишь? Я вернусь… обещаю… только сбереги это тело, прошу тебя. Не отдавай меня никому… Никому…